Русская Арктика 2050 - [8]
– Ох ты ж… Широко размахнулись, Михаил Васильевич.
– Однако все известные нам факты сюда укладываются, один к одному.
– «Мученики» – допустим. Но какие ж они «герои»? Мерли по глупости, друг друга ели. Уцелевшие – расстреляны своими ни за что ни про что.
– В рамках западного мировоззрения они – герои.
– И не возразишь.
Прохор замялся, поджал губы, будто подбирая слова, и наконец заговорил:
– Я не верю в эту теорию. Подождите, – жестом он пресек возражения Михайлова. – Повторюсь: я не верю. Но я допускаю, что они могут в нее верить и ей следовать. Представим, что ваша теория вдобавок имеет предсказательную силу… Как они могут убить всех нас, не причинив страданий? Предварительно обездвижив, обезвредив. К примеру, снотворным. Но добавлять снотворное в еду – бессмысленно, ведь команда питается посменно. Да и не думаю, что в экипаж мог затесаться шпион: просматривал личные дела. В общем, следует ожидать газовой атаки. Знаете, а прикажу-ка я раздать респираторы.
Прохор вскочил и уже было открыл дверь, когда обернулся к губернатору.
– А что же нам согласно вашей теории делать?
– Молиться, – пожал плечами Михаил Васильевич.
– То есть выхода нет? – уточнил Прохор.
– Да почему же?.. Вы неправильно понимаете смысл моих слов. Когда я советую молиться, это означает только то, что нужно молиться, и ничто другое. Их обряд… Тьфу!.. Пустое против молитвы.
Прохор кивнул и удалился.
Михаил Васильевич вышел на палубу и чуть не был сбит с ног главным глубоководником.
– Стоило отлучиться!.. – кипел Серегин. – И на тебе!
– Что у вас стряслось, друг мой?
– Инженер с «Чилингарова» сообщил, что когда все перешли на «Ямал» за оружием и хозяйство осталось без присмотра, мой штурман залез в барокамеру и заблокировал люк. Выходить отказывается. Еды себе туда натаскал, подлец! Кладовую выгреб.
Глубоководник широким шагом прошел на ют и по узкому мостику перебрался на научный корабль. Михаил Васильевич едва поспевал за ним. Они спустились на несколько уровней по громыхающим жестью лестницам и очутились в ангаре. Посреди него на балке мостового крана висел титановый эллипсоид, а под ним в полу был вырезан квадрат, оттуда тянуло холодом. Никакого ограждения предусмотрено не было. Губернатор осторожно наступил на рифленый край провала, заглянул: внизу черная вода без единого всплеска. Тогда он стал рассматривать батискаф. Два суставчатых манипулятора. Крюки для размещения дополнительного оборудования. В передней части блестит изучающим глазом маленький иллюминатор. Михайлову стало не по себе, его охватило чувство, будто за ним наблюдали с той стороны, из какого-то другого мира, вроде загробного, посмертного. Титановая капсула вдруг показалась чуждой, почти инопланетной. Бывшему губернатору отчаянно захотелось невозможного: облепить батискаф огромными лопушинами, завернуть километром суровой нитки да и проварить в чане с тонной луковой шелухи, чтобы получилось родное пасхальное яичко, красное, как петушиный гребень, со светлыми оттисками листьев-опахал.
На этом фоне совершенно терялась уложенная на бок металлическая бочка – многоместная декомпрессионная камера. Михаил Васильевич заметил, как в окошке на торце бочки появилось и тут же исчезло лицо.
Тимофей Степанович сразу направился к посту связи, схватил из выемки гарнитуру.
– Петр Ефимович, чего это вы от нас заперлись? – елейным голоском поинтересовался он в микрофон.
– Здравствуйте! – раздался из динамика бодрый голос. – Просто я решил, что здесь уютнее.
– Выходите! У нас погружение через два часа. Нельзя выбиваться из графика.
– Сочувствую, но ничем помочь не могу.
– Выходите! Чего там сидеть? – уговаривал глубоководник, с трудом сдерживая ярость. – Вы меня подводите. Институт подводите. Всю страну!..
– Тимофей Степанович, уважаемый, вы тоже меня поймите. Я умирать не подписывался. А здесь ни одна напасть не достанет. Неделю посижу, а там либо в порт вернемся, либо спасатели подоспеют. Наши, норвежские – без разницы. Без обид, Тимофей Степанович. Нынче каждый сам за себя. Выживаю, как умею.
Глубоководник использовал последний аргумент:
– Вот устрою товарищеский суд: выверну давление так, что у тебя глаза из орбит вылезут!
– Полагаюсь на вашу порядочность, Тимофей Степанович, – сказал штурман.
Глубоководник задохнулся от такой наглости, даже не сразу подобрал слова:
– Ну и времечко пошло!.. Негодяй взывает к порядочности!
– Все, я отключаюсь.
В динамике щелкнуло, воцарилась тишина.
Михайлов заметил, что новоявленный отшельник зашторил оконце в дверце барокамеры.
– Он что же, думает, нахал этакий, без него – никак? – неистовствовал Серегин. – А вот выкуси!.. – Обернувшись к застывшим у пультов техникам, он рявкнул: – Готовьте аппарат! Да-да! У нас график!
Вышколенные помощники засуетилась. Нужно было снарядить капсулу к погружению: заправить дыхательной смесью, сменить использованные гигроскопичные пакеты, подзарядить аккумуляторные батареи и загрузить балластные бункеры.
Тимофей Степанович повернулся на каблуках и обнаружил перед собой изображавшего непреклонность бывшего губернатора.
– Я с вами, Тимофей Степанович. Знайте, я с вами.
Они начали убивать и уже не остановятся. Им надо быстро ликвидировать тех своих, кто больше не нужен, и всех чужих, кто стоит на пути. Федеральная безопасность едва успевает считать трупы, и никто не понимает, какова главная ставка в этой смертельной игре. Счастье для всех? Не смешите, говорит Делла Берг, вас надули. Вопрос — чего ради.Да, жизнь в либеральной утопии непроста. Большие возможности, но жесткие рамки. Никто не умрет с голоду, но мало кто добьется настоящего успеха.И обычного человеческого счастья вам точно не обещали.Но для униженных и отчаявшихся, для всех, кого общество вытолкнуло за борт, есть выход.
Из-за этой книги иногда дерутся. Семь лет продолжаются яростные споры, что такое «Выбраковка» – светлая антиутопия или страшная утопия? Уютно ли жить в России, где победило «добро с кулаками»? В Росcии, где больше никто не голоден, никто не унижен, уличная преступность сведена к нулю, олигархи сидят в тюрьме, рубль дороже доллара. Но что ты скажешь, если однажды выбраковка постучится в твою дверь?.. Этот довольно простой текст 1999 года – общепризнанно самый страшный роман Олега Дивова.После январского переворота 2001 года к власти в России приходит "Правительство Народного Доверия", которое, при полной поддержке жителей государства и Агентства Социальной Безопасности, за 7 лет смогло построить процветающее экономическое сообщество – "Славянский Союз".
Он знает цену золоту, но выше ставит дружбу, а всего выше – долг перед Родиной. Верует в Господа, но побаивается старых богов. Говорит на нескольких языках и сражается любым оружием. У него своеобразное чувство юмора, и он очень добрый. Неравнодушный, живой, в чем-то весьма ранимый человек. Храбр по имени Илья Урманин. Он живет в мире, где «людьми» называют лишь свободных. Это мир Древней Руси.Новая книга Олега Дивова – опыт глубокого погружения в этот яркий и сложный мир. Чтобы рассказать о нем простыми и честными словами, понадобился особенный герой.
Далекая планета, очень похожая на Землю. Яркие и сильные люди, очень похожие на землян. Мы найдем общий язык с туземцами – или нам лучше уйти. Беда в том, что уйти мы не можем. Открыв «Землю-два», русские, сами того не зная, принесли с собой войну. Пока еще холодную. Но скоро здесь будет жарко. И степные псы, пожиратели трупов, наедятся до отвала. Кажется, мы любим создавать трудности и потом их преодолевать…
«Оружие Возмездия» – очень смешная, местами просто издевательская, а местами и трагичная история из армейской жизни. Ничего подобного раньше не печатали: это воспоминания сержанта, служившего в уникальной части. Добро пожаловать в Бригаду Большой Мощности, которая давит все на своем пути и стреляет так, что земля трясется.Автор уверяет: если вы были в Советской Армии, то, прочитав «Оружие Возмездия», лишний раз убедитесь, что служили не зря, а кто не служил, лишний раз порадуется, что армия обошлась без него.Но и тем, и другим он обещает несколько часов здорового смеха вперемежку со светлой грустью.
Мир огромен и непрост. Десятки обитаемых планет, четыре гуманоидные расы, центральное правительство и частные колонии, черные пятна на карте Галактики и целые диссидентские государства. Но люди остаются людьми, даже если владеют личными звездолетами и носят чипы-импланты: они по-прежнему любят и ненавидят, открывают новые земли и возделывают старые, торгуют и воюют, создают произведения искусства и совершают преступления. Иногда они убивают.Иногда разные люди пытаются убить Деллу Берг, поэтому в медицинской страховке молодой красивой женщины указаны огнестрельные ранения.
Большой Совет планеты Артума обсуждает вопрос об экспедиции на Землю. С одной стороны, на ней имеются явные признаки цивилизации, а с другой — по таким признакам нельзя судить о степени развития общества. Чтобы установить истину, на Землю решили послать двух разведчиков-детективов.
С батискафом случилась авария, и он упал на дно океана. Внутри аппарата находится один человек — Володя Уральцев. У него есть всё: электричество, пища, воздух — нет только связи. И в ожидании спасения он боится одного: что сойдет с ума раньше, чем его найдут спасатели.
На неисследованной планете происходит контакт разведчики с Земли с разумными обитателями планеты, чья концепция жизни является совершенно отличной от земной.
Биолог, медик, поэт из XIX столетия, предсказавший синтез клетки и восстановление личности, попал в XXI век. Его тело воссоздали по клеткам организма, а структуру мозга, т. е. основную специфику личности — по его делам, трудам, списку проведённых опытов и сделанным из них выводам.
«Каббала» и дешифрование Библии с помощью последовательности букв и цифр. Дешифровка книги книг позволит прочесть прошлое и будущее // Зеркало недели (Киев), 1996, 26 января-2 февраля (№4) – с.
Азами называют измерительные приборы, анализаторы запахов. Они довольно точны и применяются в запахолокации. Ученые решили усовершенствовать эти приборы, чтобы они регистрировали любые колебания молекул и различали ультразапахи. Как этого достичь? Ведь у любого прибора есть предел сложности, и азы подошли к нему вплотную.