Русская Америка: от первых поселений до продажи Аляски. Конец XVIII века — 1867 год - [55]

.

Дети, рожденные от браков русских с алеутами, эскимосами и индейцами, получили наименование креолов. «Новое поколение креолов — правильнее метисов — красивое и смышленое, возмужало ко времени приезда нового главного правителя… в 1821 году», — писал Л.А. Загоскин^{335}. Не часто можно встретить упоминание об антропологическом облике креолов. «Дети от русских и островитянок вообще хороши», — отмечал в 1805 г. И. Давыдов^{336}. Сравнительный анализ алеутов и креолов (алеутского происхождения) пытался дать Вениаминов: «Цвет тела у алеутов довольно смугловат, но не оливковый и не черный; он не изменяется даже и в третьем колене, в смешении с русскими. Волосы черны и жестковаты, но не грубы; у креолов они довольно скоро переходят в темно-русые… Передние зубы (у алеутов. — С. Ф.) не острые и не тонкие, или плоские; но круглые и даже у некоторых овально продолговатые поперек десен, сверху плоские и гладкие, как бы сточеные. Подобные зубы встречаются только у чистых алеутов и взрослых, но у креолов и молодых алеуток они гораздо правильнее, т. е. не столько круглые, но и не острые…»^{337} У Вениаминова мы также находим упоминание о «полукреолах», т. е. квартеронах. «Жены креолов… почти все алеутки», — отмечал Вениаминов^{338}. Креолок же выдавали замуж преимущественно за русских и креолов. Причем такие деятели Российско-Американской компании, как правитель Ново-Архангельской конторы Хлебников, были убеждены, что «желательно, чтобы для умножения народонаселения было воспрещено жениться русским на креолках и вывозить их в Россию, где они, подвергаясь переменам климата, не могут долго жить, или быв покинуты мужем, бедствуют. Всего приличнее, — считал Хлебников, — обязать супружескими связями и хозяйственною жизнью сие сословие (т. е. разрешать супружество только между креолами. — С. Ф.), из него только могут быть и постоянные граждане»^{339}. Это «умножение народонаселения» в колониях с целью создания постоянного креольского гражданства весьма интересовало Российско-Американскую компанию. Однако, несмотря на свою заинтересованность в идее Хлебникова, главное правление вынуждено было отказаться от введения нового законоположения: «Запретить русским жениться на креолках и американках, как Вы пишете, — ответило главное правление главному правителю колоний П.Е. Чистякову 15 апреля 1827 г., — Правление само собою не может и не надеется, чтоб сие позволено было сделать правительством»^{340}.

Между тем вопрос о креольском населении вырастал в серьезную проблему. Уже в период 1830–1840 гг. Вениаминовым было отмечено, что «прибыль креолов в десять лет несравненно значительнее [прибыли алеутов], так что от 100… прибыло… 26 [в то время как за этот же период] число алеутов от 1474 прибыло только 10, т.е. не более III на сто»^{341}.

Процесс закрепления креолов за колониями происходил постепенно. При получении Российско-Американской компанией в 1799 г. привилегий о креолах еще не было сказано ни слова, так как число креолов было совсем незначительным, как и их возрастной ценз.

Однако по мере приближения срока возобновления привилегий, полученных компанией первоначально на 20 лет, вопрос о креолах появляется в официальной переписке компании. Так, 6 ноября 1818 г. принято было «Мнение Совета Российско-Американской компании о желательности оставления креолов в колониях Российско-Американской компании»^{342}. В основу этого документа было положено суждение покойного к тому времени Резанова, изложенное в его переписке с Барановым. Резанов считал «полезным, чтобы за малостью русских промышленных, иметь в колониях гарнизон из способных креолов, приуча их фронтовой службе, мастерствам, хлебопашеству, для приведения тамошнего края в лучшее против нынешнего состояние»^{343}. Развивая эту идею, совет еще раз подтвердил, что находящихся к 1818 г. в колониях 400 с небольшим русских для обширных территорий и промыслово-торговых нужд компании явно недостаточно. Однако главное правление Российско-Американской компании не требовало увеличения числа русских, напротив, оно считало, что «умножить же оных… неудобно».

Причиной этого «неудобства» была не вполне откровенно высказанная истина: «…от большого числа промышленных, между которыми делится промысел, может оный разжидиться, отчего и самим им доставаться будет толь мала корысть, то они никогда не поправят своего состояния»^{344}. Но в первую очередь компания, разумеется, опасалась, как бы не «разжидились» ее собственные доходы. В качестве второй причины «неудобства» увеличения числа русских указывалось, что компания не имеет возможности нанимать в промышленные людей «с добрыми качествами и чтоб знали художества и ремесла, ибо… таковых встречается всегда весьма мало, даже недостаточно и на пополнение вместо тех [промышленных], кои из нынешнего количества выбывают, и сие происходит оттого, что хорошие люди и ремесленники находят упражнение и пропитание у себя дома, не ища оных в отдаленнейшей стране и не подвергая себя опасностям моря и других случаев»^{345}. Приведя в доказательство своих положений эти причины, главное правление указывало и выгодный для себя путь увеличения народонаселения колоний: «Сей недостаток русского людства в колониях может быть заменен… креолами, воспитывающимися и обучающимися кочтом и старанием компании, у которой, занимаясь при разных упражнениях или заводя свое хозяйство, могут снискивать пропитание и содержание»