Russian Disneyland [заметки]

1

А самый нынче на Москве дефицит и деликатес – картошка (!) – чтоб она не водянистая была, не как мочалка, не гниль, не как горох, и не по сто рублей… У нас такую, которая здесь насыпана по 25, а то и по 40 руб. в лотке супермаркета, даже свиньям не дают!

2

Конечно, духовный, а не по крови, хотя изначально они оба как бы едины, и если не считать вырождения кровного от большого богатства или сильной бедности, именно проявляются сами собой не понять откудова в каком-нибудь седьмом колене (у меня, к примеру, все известные предки крестьяне, и ни у кого из родственников не было высшего образования); и вот даже, как сообщили мне недавно, двоюродная наша сестра, учившись на истфаке в Пензе (это уже поколение 90-х с нормой ВО), разыскала там что-то в архивах, что подтверждает некую причастность нашей фамилии к знаменитой боярыне Морозовой, чья судьба и есть довольно редкий и истинный пример синтеза обоих аристократизмов. (Хотя, скорее всего, всё же мне неверно передали или перепутали (у Феодосии Прокопьевны ведь не осталось потомства), и речь всё же идёт о других Морозовых, идущих от купца Саввы Морозова.) Пожалуй, ещё более фундаментальным свойством моей натуры (впрочем, как видно, неразрывно связанным с указанным выше) является некий мистицизм в восприятии реальности, но не книжный, а натурально-стихийный, позволяющий и заставляющий в обыденном видеть иное, чем, естественно, я довольно рано начал пользоваться в своём художественном творчестве. Надеюсь, что в будущих произведениях мне удастся ещё более развить названную тенденцию, привлекая к этому, помимо прочего, интеллектуальные ресурсы.

3

Вняв советам друзей и редакторов, я согласился перенести настоящее предисловие (исключая несколько вышестоящих абзацев и приложение к нему в виде плана) в конец, чтоб оно читалось как послесловие.

4

Бардель – разнузданная пьянка, лихой кутёж, гульба. Видимо, искажённое «бордель». Не могу понять сам, диалектизм это или неологизм автора.

5

Бадор (бадорник) – сорная трава, заросли сухой травы, бурьян (диал.).

6

Атитектор – так бабушка называла человека, склонного к мелочно-злобному озорству, подхалимажу, постоянно затевающего что-то неприличное, пытающегося всем напакостить, обвести вокруг пальца.

7

Основная, сквозная дорога села, полкилометра от центра к окраине, где находятся колхозные склады, а также больница, в которой некоторые бабки практически живут.

8

Пред – председатель колхоза.

9

Можно продолжить, что «СГ» – своего рода музыка нового русского фольклора, ещё чуждая как слащаво-прилизанной синти-попсы, так и так называемого гламура, как политкорректной (якобы антиполиткорректной) патетики рока, так и уёбищно-казнокрадской романтики «русского шансона». Может быть, это один из первых образцов того, что автор этих строк назвал в 2007 г. термином «гломур» – произведения искусства или имиджевые факты биографии, в которых совмещены в сущностном единстве элементы гламура и антигламура. Так, говорят, например, о гламуризации личности Ленина или Гитлера, но это постфактум-процесс, а если бы они жили в наше время, то, скорее всего, сами использовали выработанные современной медиа-индустрией законы массового восприятия. Типичные представители – Мэрилин Мэнсон, Сергей Шнуров.

10

Еpentheticum – вставной (лат).

11

Прижукнуть – затаиться, замереть, как обычно замирает замеченный человеком жук (диал.).

12

Очищалка – чистилка, приспособление для чистки обуви (резиновых сапог, галош) от налипшей грязи, представляет собой дугу из металлической трубы или бруса, концы которой вкапываются в землю для крепления, и которые соединены между собой горизонтальной перекладиной. Устанавливается у входа в дом или учреждение, как правило, в сельской местности, особенно с чернозёмной почвой. Новаторские модели: П-образная, а также тройная или четверная, напоминающие остов туристической палатки.

13

Ставоранный – рано вставший, перен.: пришедший первым (диал.)

14

Далее текст «школьных сцен» большей частью зашифрован и местами тщательно зачёркнут «цензурой», поэтому вынуждены в таких случаях поприветствовать довольно обширные интерполяции, особенно в главках, которые помечены как вставные. – 2008.

15

Сдябрить – схватить, украсть, стащить (диал.).

16

Потом, к старшим классам, появились какие-то невиданные доселе летающие насекомые: все чёрные и страшные, жёсткие, похожие на увеличенного комара или тощую осу, нечто среднее между мухой и стрекозой, которые, не исключено, всё опыляют заместо пчёл и ос, и их очень много, и всё это неприятно и даже почти что страшно.

17

Истисовать (истесовать) – исчиркать, испачкать (диал.)

18

Прибасать – ухаживать; прибаснуть – выпить (диал.).

19

Благой – сумасбродный (диал.).

20

Туразить – преследовать, бегать за кем-то, пугать (диал.).

21

Буйдан – бугор (диал.).

22

Хотя в рамках группы «ОЗ» песни-гимны о подвигах Мявы и Мурзика, основанные на всё тех же текстах тридцатилетней давности, вполне себе (не) навязчиво исполняются почти все пятнадцать лет существования коллектива.

23

Побить «круговую оборону» столичных «толстых» журналов (да и то единичным выстрелом!) удалось только публикацией в 2012 году этого рассказа в журнале «Дружба народов» – под другим названием и в сокращении. – Прим. 2013 г.

24

Так прозаик М. Скворцов обозначает настроение, творческий настрой, а за ним неустанно повторяет О’Фролов.

25

Скажу и отвечу: «всем этим» я нимало не стремлюсь «умалить роль О. Ф. (и проч. тож) в создании «ОЗ», а просто излагаю избранные эпизоды из своей биографии как «информацию для размышления». Насколько знаю, у О. Фролова тоже в детстве было нечто подобное, и тоже с припряжением брательника, но у меня занятия сии «вос-производства явлений» (выступления короля музыки Киссера!) носили заведомо-завидный систематический характер – бедной бабушке порой оч. сильно надоедало, царствие ей небесное! Короче, ничего такого; всех вас очень люблю.

26

Находясь, кстати, именно на малой родине, жаль только, что не в бабушкином доме; а недавно прям я побывал – наверно, в первый или второй раз за последнюю декаду идиотской во многом писательской жизни! – в своей родной школе: давал интервью районному ТВ, потому что за оное мне – косвенно, впрочем – заплатили 3 тыс. руб. – такие гонорары иным насосам только снятся!

27

Ведь с другой же стороны, именно при написании «Эха» я осознал, что при этом пресловутом соблюдении общепонятности и адекватности текста (которой мне всё же пришлось сделать некоторые уступки) индивидуальная стилистика, сам строй речи и мысли, а может быть, и всего авторского художественного мира теряется и переводится – будто с иностранного. Появляется литературность, но что есть сие? Разве не какое-то странное ощущение, что все тексты пишет один и тот же автор. Особенно это видно по новейшей волне нашей прозы – тех, кто пришёл в литературу с 2000-х гг. (во всяком случае, если судить по верхушке айсберга, сияющей в лучах признанности). Довлеет какая-то непонятная (вернее, понятная тем, кто в состоянии её воспроизвести) норма (нужно только избегать штампов в языке, бытующих в средней руки журналистике, и желательно – хотя бы в половине мыслей – и всё, карьера писателя обеспечена!), тогда как пресловутое «сверхусилие», которого так (риторически, не ригорически) требуют критики, в самую первую очередь может быть реализовано именно на уровне так называемой индивидуальности текста (коли уж Вы взялись за его написание), и поэтому они сами же, ещё вместе с редакторами и читателями (которые здесь ссылаются друг на друга), автору это дать не дают, и всё-это напоминает разговор двух (и более) энэлпэшников, которые знай себе подстраиваются под голос и манеры друг дружки, якорятся, серьёзничают, ярятся, серьёзно веселятся, но не в Гамбурге всё-это происходит. В идеале (а на самом деле на практике!) речь идёт ни много ни мало как о написании текста, не имеющего себе аналогов – в основном в национальной литературе, а уж подавно и вообще в мировой – как, например, сразу отличимы по стилю и строю мысли творения Гоголя, Достоевского, Толстого или Платонова, но если б им придать хорошего современного редактора, издателя и корректора, то и от них остались бы токмо рожки и ножки.

28

Не могу дать отчёт о литературе постлолитско-постнадпропастического периода (не читал даже Селинджера! – в студенческие годы мы с О. Ф. из-за необременённости достатком читали лишь книги, которые сами попадали нам в руки, и больше занимались практикой, производством, а не впитыванием), но в кинематографе последних лет тема вообще довольно разработана: здесь и «Hard Candy» (про деводжгу) и «Sweet Sixteen» (про мальчега), и проникновенная история о том, как одна юница по-настоящему любила свою подружку и покончила из-за неё с собой (названия не помню), и довольно широко известный «Fucking Amal», русский перевод которого дал заглавие песне «Тату» и вдохновил их кукловодов на лесбийский имидж, и «Небесные создания» – о платонической вроде, но деструктивной дружбе двух школьниц, и ещё «Party Monster» («Клубная мания») – фильмец о детках-баловнях, любящих клубится и всего чуждых, и «Город Бога» про детей-гангстеров, и др. (В 2008-м вышел уже «Все умрут, а я останусь» Германики, а чуть раньше были её документальные зарисовки из жизни подростков. Однако я о том не знал, а все указанные ленты посмотрел в 2008 г. – как раз примерно когда писал предисловие – когда получил хоть какой-то (на работе) доступ к интернету. – Прим. 2013 г.)

29

А чего стоят появившиеся году в 2010-м и вызвавшие резонанс в СМИ видеорлики, в которых ученики издеваются над учителями (а не наоборот), бьют их и т. д. В наше время такого представить было никак не возможно. Когда напечатали рассказ «Черти на трассе», снабдив его дурацким подзаголовком «рассказ учителя», то первые строки, где сообщалось, что Василия Петровича ученики заглазно называли просто Василием (поскольку ему было 27 лет), а некоторые – особо заматеревшие старшеклассники – приглазно, после редактуры стали выглядеть так: «Василию Петровичу, которого все заглазно звали Трактором, а выпускники и отдельные ученики – приглазно… было лет тридцать семь…» (плюс подтягивание образа под шаблон так называемого кризиса среднего возраста). На что я особо вознегодовал: чтобы кто-то кого-то в глаза звал прозвищем (да хоть и именем без очества) – не припомню! – Прим. 2013 г.

30

Так начинается первый «Диснейленд». И ещё один пункт. То, что один из главных героев Бадор (С-ор) по национальности не является русским (или таковой лишь наполовину), и в разговорах персонажей сей факт как-то муссируется, не имеет никакого символического или политического смысла. Национальность прямо не указывается, инвективы обусловлены обычным бытовым национализмом, достаточно незлобивым и безопасным. Кроме того, сообщается, что иноземец давно обрусел. Редакторы советуют автору вообще убрать эту характеристику персонажа, но она дорога ему как память: во-первых, так было в оригинале 1993—94 гг., а во-вторых, у героя есть прототип.

31

На самом деле, современная деревня, сельская местность, какой я её застал (1990—2000-х гг.) является, в моём представлении, некоей «аномальной зоной». Не везде, конечно, дело обстоит именно так, но в основном необычайно обширная территория русской позднесоветской и постсоветской глубинки ввергнута в разруху и вырождение, причём довольно своеобразные и парадоксальные. Основная суть их – в урбанизме, который давно причудливо въелся как в уклад жизни, так и в склад личности селян. Объяснить всё это в двух словах человеку несведущему, то есть, хоть и допустим, не раз бывавшему в деревне, но там не жившему, практически невозможно. Здесь, может быть, уместна лишь метафора другой планеты с иной атмосферой, гравитацией и прочими законами (или довольно часто применяемая западными исследователями русской литературы аналогия с полевыми исследованиями в диких племенах), или новейшая шуточка со смыслом «А есть ли жизнь за МКАДом?». Надеюсь в будущих своих творениях прояснить этот вопрос не только гиперболо-иносказательно, как в настоящей повести, но и более привычно и адекватно, повествовательно-описательно.

32

Набоков есть яркий пример того мироощущения, которое в начале биографии Проханова передаётся цитатой из его романа «Дворец»: «Какое количество людей было вокруг меня – кормило, воспитывало, лелеяло! Целая рать прекрасных мужчин и женщин (причём, в контексте мысли Данилкина и мироощущения его героя, и живых, и мёртвых, т. е. славных предков. – А. Ш.) выстроилась, чтобы уберечь меня в этой жизни. У меня всегда было ощущение, что я был как бы птенец в окружении множества птиц…». У меня же наоборот имманентно чувствуется некая «безродность», возникновение самого себя не из рода, не из (или от) мира сего (нет и религии, в 90-е обрушилось хоть и слабое ощущение принадлежности к государству, к культуре), в дальнейшей жизни на чужбине не стало ни друзей, ни родственников (от которых и так отпал по мере приобщения к культуре высокой, а их к попсовой), остаётся только сон о детстве, где всё это, наверно, было, творчество, да поиски веры.

33

При переработке повести я окончательно убедился, что одним из важнейших этапов писательской работы является творческий кризис. Он следует за первоначальным импульсом вдохновения и его плодами. Рационализация, структурализация – это редко даётся легко, особенно когда какие-то звенья цепи (сюжета) отсутствуют. Так, я обнаружил, что целых три самых ключевых сцены в найденной рукописи отсутствуют! Первая выпала вместе с листами тетради, на вторую стоят ссылки, что она в другой тетради, которая утеряна, а о третьей вообще нельзя с уверенностью сказать, что она была написана! Тут-то я и приуныл. Но маховик творчества, разогнавшись, завихряет всё вокруг, подключает резервы бессознательного. Каково же было моё удивление, когда все эти сцены, о которых оставались только смутные представления и непередаваемые ощущения, приснились мне во сне – во всей своей неоднозначной красе и несуразных деталях.