Руслан и Кутя - [7]

— Всё, хватит! — сказал Сергей Ильич.

Братья поняли и, поднырнув под марлевую занавеску, улеглись на пороге снаружи. Руслан развалился на боку, блаженно вытянув лапы. Кутя, ложась, вздохнул так, что Сергей Ильич выглянул — не человек ли там вздыхает? Это было что-то вроде: «О-хо-хо — старость не радость».

Кутя лежал сытый, как будто и довольный, а все равно лоб его был наморщен от горестных размышлений. Да еще мучила его икота.

Когда Сергей Ильич поставил на землю воду в тарелке из пластмассы, в нее уткнулись сразу две морды. И конечно же Кутя так хлюпал, что слышно было в соседнем дворе.

Руслан напился и отошел от тарелки. Кутя залег подле нее и, положив морду на лапы, исподлобья продолжал наблюдать: «А вдруг еще что-нибудь перепадет?»

Руслану очень хотелось поиграть. Он потормошил Кутю за шкирку и отпрянул — это сигнал к собачьим пятнашкам. Но Кутя играть не хотел: «Глупо уходить отсюда, когда, возможно, еще что-нибудь дадут».

Зная людей лучше, чем Руслан, он уходить не спешил: он уже привык к тому, что люди делают хорошее и плохое в самый неожиданный момент.

Руслан думать не любил. Наверно, от этого лоб у него был гладкий, а шишечки над глазами не так выпячивались. Он жил определенно и просто. Когда был голоден — ел. Когда хотел играть — играл. Поэтому, схватив тарелку из пластмассы в зубы, он помчался с нею, озорно подбрасывая задние лапы.

Тут и Кутя не усидел — догнал брата, и оба они, держа в зубах одну тарелку, побежали рядышком, как лошадки в упряжке.

Затем оба вдруг остановились, бросили тарелку и очень деловито начали рыть в песке яму.

Встав нос к носу, Руслан и Кутя опустили свои одинаковые морды и принялись со страшной быстротой и ловкостью работать передними лапами. А чтобы песок не засыпал задних, задние лапы ставятся немного пошире, и тогда песок пролетает под брюхом навылет. Здорово получается!

Когда братья вырыли глубокую длинную канаву с влажным песком на дне, они, как по команде, улеглись в нее, постудили немного животы, отдохнули и в какое-то мгновение оба вскочили.

Опять, не проронив ни звука, они только взглянули один на другого — схватили тарелку, повозились с ней и наконец бросили ее в канаву.

Каждый заглянул туда. После этого они встали над канавой, только теперь хвостом к хвосту, и опять заработали лапами.

Минуты не прошло — и тарелка оказалась зарытой. Ощущая удовлетворение от проделанной работы, братья с очень важным видом влезли на холмик рыхлого песка и сели рядышком — бок о бок, двумя пирамидками.

Они сидели не двигаясь, точно позировали фотографу. Чувствовалось, отлично понимают псы, как это красиво!

Сергей Ильич подошел к ним и принялся хвалить.

Руслан хвастливо разевал пасть и, дурачась, рычал: «А ка-ак же!» Кутя, по обыкновению, смущался и от смущения и благодарности все ниже опускал морду.

В это время с улицы донесся голос Анны Павловны. Она возвращалась с базара.

Сергей Ильич скомандовал братьям:

— А ну, марш по домам!

Они завиляли хвостами и пошли каждый к своему дому.

Руслан — разболтанной походкой беспечного существа, задрав нос и вихляя задом. Кутя — своим пугливым, осторожным шагом, прижимая уши, поджав хвост, стараясь быть незаметней и меньше.

Сергей Ильич посмотрел ему вслед и подумал: «Что же, Кутя, из тебя вырастет? Плакса, подхалим и трус?»

Он уже был настоящим плаксой — взвизгивал, если на него только замахнутся. Скулил, ища у себя блох.

Но странное дело — если Анна Павловна, гоня щенят со двора, попадала туфлей в Руслана, он после этого дня два не показывался, а вот трусливый Кутя прибегал все равно.

Отчего бы это?

ЧЕМ ХОРОШ БОЛГАРСКИЙ КРЕСТ

Возвращаясь как-то после лечебных процедур, Сергей Ильич остановился, чтобы закурить, и вдруг почувствовал, как в руку ткнулось что-то теплое и очень веселое. Это была морда Руслана. Щенок подпрыгнул еще раз и кинулся в свой двор, выбежал — и опять к себе. Ну, как тут было не понять? Сергей Ильич вошел следом за Русланом и в маленьком дворике, среди гигантских георгинов, увидел загорелого мальчика в одних трусиках.

Мальчишка был сероглазый, сильный. Лет десяти. Руслан танцевал перед ним на задних лапах, но, как только Сергей Ильич и Витя протянули друг другу руки, пес в ту же минуту растянулся у ног своего хозяина.

Прежде всего Сергей Ильич узнал, что родители Вити уехали в отпуск, а его оставили дома с бабушкой и Русланом.

А затем и Витя расспросил Сергея Ильича — кто он, откуда приехал, чем занимается. По его вопросам было видно, что Витя не зря ходит в школу и «чисто» перешел в четвертый класс.

Уходя, Сергей Ильич пригласил Витю к себе в гости.

— Мне некогда, — грустно ответил Витя, — я и так не успеваю; лучше заходите вы, тут у меня под кустом мастерская. Перетаскивать морока.

— А чем ты занят?

Витя как-то особенно махнул рукой. Сергей Ильич понял — расспрашивать неудобно — и пообещал зайти.

Когда он пришел во второй раз, Витя опять сидел в своем георгиновом лесу. Иначе и не скажешь, когда кусты ростом с человека. Он сидел на низенькой скамеечке и, наклонив голову, что-то делал.

Он вышивал! Вышивал болгарским крестом!

Витя, конечно, заметил, как удивился его новый знакомый, но, нисколько не смутясь, развернул на загорелых коленях целую картину. У подножия Эльбруса, в точности такого, как на бутылках с нарзаном, лежит собака. Собака почти вся вышита коричневыми нитками. Эльбрус — на одну треть — сиреневыми нитками.