Русичи - [72]

Одно только он сообразил: князь Ярополк, которому он служил, навсегда отказывался от одного из немногих оставшихся ему верными дружинников.

— Иди, иди, сын мой, не оглядывайся, — торопливо вёл его за руку отшельник, — эти безумцы стремятся туда, куда влечёт их судьба! Что тебе до них? Они следуют велениям своего рока, тобой же управляет твоя судьба. Ты видел, как в туманную тёмную ночь пичужки неудержимо стремятся на огонь и падают мёртвыми в пламя, безжалостно их сжигающее. Подумай, разве им нужна смерть, жизнь составляет единственное их благо, но они, неразумные, жалкие, ничтожные, сумасбродные, стремятся сами в огонь. Так вот и этот безумец, этот жалкий киевский князь, сын великого, могучего Святослава, внук мудрейшей Ольги. Он погибнет. Вспомни это, когда увидишь его мёртвым. Но погибнет не один он — погибнет Блуд, погибнет и враг Божий Нонне. Я чую, я знаю это, я вижу смерть, уже витающую над ними.

Старик говорил всё это быстро, как бы выбрасывая слова одно за другим.

Спустя час или полтора тяжелейшего пути оба путника выбрались на прогалину.

Начинало уже светать, и Зыбата смог рассмотреть приютившийся у подножья вековых сосен шалаш пустынника.

— Ты отдыхай здесь, — сказал старик, — спи, старайся восстановить запас сил.

— А ты? — спросил у него Зыбата.

— Я спать не буду.

— Почему так?

— Видимо, близок день. Скоро над землёй взойдёт солнце, и я должен молитвой встретить светило дня и восславить нашего Творца.

— Я тоже христианин, и мне должно молитвой встретить дневное светило.

— Нет, ты спи; ты христианин, но ты мирянин, Господь по Своей неизъяснимой благости многое допускает вам, мирянам, хотя и от вас требует тоже великих трудов в Свою вящую славу. Ложись же, спи и не смущай меня: не мешай мне молиться.

В тоне старика звучали уже повелительные нотки, и Зыбата почувствовал, что он не может ослушаться, и вместе с тем подумал, что если старик говорит так, то имеет на то свои основания.

На мгновение склонившись на колени, он принёс горячую молитву за своё спасение и к ней присоединил молитву о несчастном Ярополке.

Молитва, как ни была она коротка, успокоила душевное волнение, и Зыбата, забравшись в шалаш, скоро заснул крепким, живительным сном.

Разбудили его громкие крики, звон оружия и ржание коней. Зыбата открыл глаза, но ослепительный свет разгоравшегося дня заставил его сейчас же закрыть их, а шум и говор голосов кругом всё разрастался.

Зыбата, сам начальствующий дружиной, понял, что число ратных людей на лесной прогалине всё увеличивалось. Сделав над собой усилие, он сбросил последние остатки сна и поспешил выбраться из шалаша. Прогалина, действительно, обратилась в становище какихто совершенно незнакомых ему дружинников.

Зыбата заметил, что большинство из них были различны между собой и по внешнему виду, и по вооружению. Тут были высокие, кряжистые, словно дубы, бородачи, крикливые, вечно против чего-то протестующие, вечно чем-то недовольные. В них Зыбата сейчас узнал новгородцев. В стороне от них держались воины в панцирных рубашках, низких плоских шлемах, тоже сильные, но не столь рослые, а сухощавые и подвижные. Они вооружены были короткими, обоюдоострыми мечами и тяжёлыми секирами. В них нельзя было не узнать детей далёкого скандинавского севера и его фьордов — суровых пришельцев-варягов. Совсем в стороне расположились великаны с угрюмыми лицами, обросшими почти сплошь волосами. Эти были одеты прямо в звериные шкуры, привязанные к телу кожаными ремнями. Вид их был суров и даже дик. Там и тут мелькали низкорослые обитатели болотистых берегов Нево, тоже юркие, тоже подвижные, но казавшиеся совсем детьми среди рослых товарищей.

«Что это? — подумал про себя Зыбата. — Никак Владимировы дружины. Я вижу здесь новгородцев, варягов, полочан. Однако же, скоро один князь другому на смену спешит».

Он с любопытством принялся разглядывать этих людей.

Почему-то никто из воинов не обращал внимания на Зыбату, хотя невозможно было не заметить его.

Некоторые даже взглядывали на ярополкова воина, но опускали сейчас же глаза, стараясь делать вид, что не видят Зыбаты.

8. НОВГОРОДСКИЙ КНЯЗЬ

друг всё становище зашевелилось, как муравейник.

Шум голосов и звон оружия стихли, и вместо них покатилось тихое, ласковое, сдержанное приветствие:

— Здрав будь на многие лета, князь наш любимый, солнышко наше красное! Здрав будь, пресветлый Владимир свет Святославович!

Зыбата замер на месте, обратив глаза в ту сторону, куда смотрели все в ожидании пока ещё не видимого вождя.

Вдруг на прогалине всё замолкло, воцарилась мёртвая тишина, и так продолжалось несколько мгновений. Потом раздался треск ломавшихся сухих ветвей, и на прогалину выехал на статном коне красавец новгородский князь Владимир Святославович.

Он был без воинских доспехов, в новгородском длиннополом кафтане и северно-русской шапке-колпаке, с отворотами вместо полей.

Позади него на тяжело выступавшей лошади ехал, шумно дыша, гигант-богатырь Добрыня Малкович, а за ним старшие вожди новгородских и полоцких дружин.

Владимир ласково улыбался и кивал головой в ответ на приветствие своих воинов.

Около его стремени шёл приютивший Зыбату старик-отшельник.