— Встаньте, встаньте, — сказала, как водится, дрожащим голосом дрожащая Мария и подняла счастливого Минского, и пламенный поцелуй напечатлелся на аленьких губках, коими так мило произнесено было это очаровательное «да». — Тотчас отправилися они к доброй старушке, которая в ближней комнате читала в зеленых очках проповеди Илии Минятия [19] и не предчувствовала, что делается за стеною.
— Маменька, — сказала Мария, — вы желаете устроить мое счастие. Вот мое счастие, — и указала на Минского.
— Сударыня, — сказал Минский, — позвольте и пр. и пр.
Пусть добавляют, что хотят, читатели. Я скажу только, что дело было слажено. Старушка наградила свою воспитанницу всем своим имением, и на третий день товарищи праздновали свадьбу у счастливого Минского. Д. предложил за ужином первый тост в честь русой косы.
Супруги живут счастливо. Минский сам рассказывал мне в лицах свою историю и позволил описать ее в том виде, как я имел удовольствие представить моим читателям.
Мне остается теперь вывесть нравоучение (они в такой моде) из нескладной были. Вот оно:
Молодые люди! Опасен огонь, опасна вода, но русая коса всего опаснее.
Молодые люди, молодые люди! Остерегайтесь русой косы.
А вы, прелестницы, вы должны… но коварная улыбка является на лице вашем; вы уже, кажется, грозите мне, мстительные, за ненужный совет мой… Страшусь вашего гнева и кладу печать молчания на дерзкие уста свои.
1825 [20]
