Русь юродская. История русского юродства в лицах и сценах - [23]
В комедии А. Н. Островского «На всякого мудреца довольно простоты» выведена «женщина, занимающаяся гаданьем и предсказываньем» – Манефа. Она ловко выдает себя за провидицу, но на самом деле промышляет сватовством. Получив прежде от Егора Дмитриевича Глумова плату, она пророчествует невесте Машеньке и ее тетушке – вдове Турусиной – о неком Егоре, идущем к ним с высоких гор, то есть якобы богоданном женихе. Две турусинские приживалки, очевидно, ей подыгрывают. И вот так эта юродивая мафия объегоривает богатую купчиху и ее простодушную племянницу. Приведем явление целиком. Право, оно прелюбопытнейшее.
Итак, Островский, действие третье, явление пятое:
«Турусина. Милости просим, пожалуйте!
Манефа. И то иду! Пошла шабала и пришла шабала.
1-я приживалка (с умилением). Ох, батюшки мои!
Турусина (грозно). Молчи!
Манефа (садясь). Пришла да села, как квашня.
2-я приживалка (со вздохом). О, о, о, ох! Ах, премудрость!
1-я приживалка. Привел Господь, дожили!
Манефа (тише). Что вы бельмы-то выпучили?
Турусина. Очень рады, что сподобились видеть тебя.
1-я приживалка. Ох, сподобились!
2-я приживалка. Все сподобились.
Турусина. Ждем! Что скажешь, мати Манефа.
Манефа. Ждем! ждали в сапогах, а приехали в лаптях.
1-я приживалка. Батюшки, батюшки! Запоминайте, запоминайте хорошенько!
Турусина. Я хотела спросить тебя…
Манефа. Не спрашивай, вперед знаю. Знайка бежит, а незнайка лежит. Девкой меньше, так бабой больше.
2-я приживалка. Так, так, так!
Турусина. Нам человека-то знать нужно. Не скажешь ли чего рабе Марии? Может быть, во сне или в видении тебе…
Манефа. Было видение, было. Идет Егор с высоких гор.
2-я приживалка. Скажите! Егор!
Машенька (тихо Турусиной). Ведь и Курчаев Егор.
Турусина. Погоди. Кто же он такой?
Манефа. А я почем знаю? Увидишь, так узнаешь!
Турусина. Когда же мы его увидим?
Манефа. Желанный гость зову не ждет.
1-я приживалка. Замечайте! Замечайте!
Турусина. Ты нам хоть приметы скажи.
2-я приживалка. Первое дело: надо спросить, волосом каков. Всегда так спрашивают, как это вы не знаете!
Турусина. Ну, уж ты молчи! Волосом каков?
Манефа. К кому бедокур, а к вам белокур.
Машенька. Белокурый. Ведь и Курчаев белокурый. Может быть, он.
Турусина. Да ведь ты слышала – видение было. Разве может гусар благочестивым людям в видениях являться? Какая ты легкомысленная!
1-я приживалка. Ах, даже удивительно! И по картам выходит Егор.
Турусина. Что ты мелешь! Как ты по картам имя увидала?
1-я приживалка. Тьфу ты! Обмолвилась. Язык-то наш… то есть белокурый по картам-то.
Турусина (Манефе). Тебе все известно, а мы грешные люди, мы в сомнении. Егоров много и белокурых тоже довольно.
Манефа. Чуж чуженин далеко, а суженый у ворот.
Турусина и прочие. У ворот?
Манефа. Сряжайтеся, сбирайся, гости будут.
Турусина. Когда?
Манефа. В сей час, в сей миг.
Все обращаются к дверям. Входит Григорий.
Приехали с орехами. (Встает.)
Григорий. Нил Федосеич Мамаев.
Турусина. Один?
Григорий. С ним молодой барин, такой белокурый.
1-я приживалка. Ах! Будем ли мы живы?
2-я приживалка. Не во сне ли мы все это видели?
Турусина. Проси! (Обнимая Машеньку.) Ну, Машенька, услышаны мои молитвы! (Садится, нюхает спирт.)
Машенька. Это так необыкновенно, ma tante, я вся дрожу.
Турусина. Поди, успокойся, друг мой: ты после выйдешь.
Машенька уходит.
Манефа. Конец – всему делу венец. (Идет к двери.)
Турусина (приживалкам). Возьмите ее под руки, да чаю ей, чаю.
Манефа. Кто пьет чай, тот отчаянный.
Турусина. Ну, чего только ей угодно.
Приживалки берут под руки Манефу и идут к двери. В дверях останавливаются.
1-я приживалка. Одним бы глазком взглянуть.
2-я приживалка. Умрешь, таких чудес не увидишь.
Входит Мамаев и Глумов».
В той же работе – «Вразумление заблудшим» – о лжеюродивых говорится: «Упомянем еще и о иных посланниках бесовских, развращающих народ, это так называемые юродивые (и странники) – босоногие, носящие вериги, тяжелые шапки, железные палки, обвешивающие себя разными крестами и образами, украшающие себя лентами и т. п.; иные из них носят монашескую одежду и длинные волосы. Все это они делают для обмана людей простых, несведущих в Св. Писании. Из житий святых знаем, что в древние времена очень мало было истинно юродивых; а что же сказать о нынешних юродивых? Если и есть из них истинные рабы Божии, то очень редкие, а по большей части нынешние юродивые – это праздношатающиеся дармоеды, развращенные нравами и других, под видом благочестия, развращающие, говорят они более притчами, при людях много молятся, постятся, а когда никто их не видит или когда находятся в местах своих сборищ, они предаются таким гнусным порокам, которых по слову апостола, срамно есть и глаголати».
Но, конечно, если бы все русские юродивые были праздношатающимися дармоедами, страна наша, как село без праведника, давно не стояла бы. Никакие гонения, никакие притеснения не только не могли исключить юродство как явление, но даже не в состоянии были повлиять на численность юродивых. Потому что истинные рабы Божии подвластны престолу куда более высокому, нежели государственному. В этом разделе мы вспомним лишь немногих, наиболее известных блаженных XVIIIXX веков – настоящих подвижников.
Справедливо говорится: талант рождается в провинции, а умирает в столице. По захоронениям на столичных кладбищах можно изучать историю Москвы и всей России. Эта книга не просто путеводитель по кладбищам столицы, это основательное и емкое исследование истории захоронений, имеющих важное эстетическое и культурное значение.Юрий Валерьевич Рябинин — коренной москвич. Многие годы он изучает столичный некрополь и рассказывает о нем в своих книгах и публикациях. По его мнению, москвичом вправе именоваться любой житель столицы, у которого в московской земле похоронен кто-то из близких.
«Твердь небесная» – авантюрно-исторический роман, действие которого происходит в начале XX века. Отдельные ретроспекции уходят и в более отдаленное прошлое. В свое время молодой провинциальный служащий Александр Иосифович Казаринов случайно узнает о существовании в глухой местности на севере Китая крупного клада, спрятанного там во время так называемой Опиумной войны 1860 года. Одержимый идеей когда-нибудь добраться до сокровищ, Казаринов посвящает этому всю свою жизнь. Поиски клада осуществляются на фоне реальных исторических событий того времени.
Сборник прозы Юрия Рябинина (род. 1963) «Усадьба-призрак» совместил в себе элементы реализма, стилизации «под XIX век», детектива и психологического исследования. Каждая новелла Рябинина это и сюжетная головоломка, и пронзительно искренний рассказ о жизни простых людей, вовлечённых в жестокое и роковое движение истории. Время действия — канун великих потрясений. Грядёт Первая мировая война и революция… Блестящий стилист, Рябинин предвосхитил акунинские романы, иносказательно переваял образ ушедшей России — почти сказочный мир, оставшийся за порогом новой эпохи.
Книга Юрия Рябинина о московских некрополях — не просто путеводитель по кладбищам столицы, но, прежде всего, наиболее емкое и основательное исследование по истории захоронений, имеющих важное эстетическое и культурное значение. Повествование охватывает большинство московских кладбищ, в том числе и не существующих ныне — уничтоженных в разные годы. Книга раскрывает недостаточно изученный, мало освещенный пласт истории Москвы и может иметь значение как пособие по москвоведению и наиболее полный московский мартиролог.
Автор этой книги, Д. В. Павлов, 30 лет находился на постах наркома и министра торговли СССР и РСФСР, министра пищевой промышленности СССР, а в годы Отечественной войны был начальником Главного управления продовольственного снабжения Красной Армии. В книге повествуется о многих важных событиях из истории нашей страны, очевидцем и участником которых был автор, о героических днях блокады Ленинграда, о сложностях решения экономических проблем в мирные и военные годы. В книге много ярких эпизодов, интересных рассказов о видных деятелях партии и государства, ученых, общественных деятелях.
![Решения. Моя жизнь в политике [без иллюстраций]](/storage/book-covers/72/72da1766d49c9bb136c26193c60df799dd298cfb.jpg)
Мемуары Герхарда Шрёдера стоит прочесть, и прочесть внимательно. Это не скрупулезная хроника событий — хронологический порядок глав сознательно нарушен. Но это и не развернутая автобиография — Шрёдер очень скуп в деталях, относящихся к своему возмужанию, ограничиваясь самым необходимым, хотя автобиографические заметки парня из бедной рабочей семьи в провинциальном городке, делавшего себя упорным трудом и доросшего до вершины политической карьеры, можно было бы читать как неореалистический роман. Шрёдер — и прагматик, и идеалист.
Непокорный вольнодумец, презревший легкий путь к успеху, Клод Дебюсси на протяжении всей жизни (1862–1918) подвергался самой жесткой критике. Композитор постоянно искал новые гармонии и ритмы, стремился посредством музыки выразить ощущения и образы. Большой почитатель импрессионистов, он черпал вдохновение в искусстве и литературе, кроме того, его не оставляла равнодушным восточная и испанская музыка. В своих произведениях он сумел освободиться от романтической традиции и влияния музыкального наследия Вагнера, произвел революционный переворот во французской музыке и занял особое место среди французских композиторов.
Монография посвящена одной из ключевых фигур во французской национальной истории, а также в истории западноевропейского Средневековья в целом — Жанне д’Арк. Впервые в мировой историографии речь идет об изучении становления мифа о святой Орлеанской Деве на протяжении почти пяти веков: с момента ее появления на исторической сцене в 1429 г. вплоть до рубежа XIX–XX вв. Исследование процесса превращения Жанны д’Арк в национальную святую, сочетавшего в себе ее «реальную» и мифологизированную истории, призвано раскрыть как особенности политической культуры Западной Европы конца Средневековья и Нового времени, так и становление понятия святости в XV–XIX вв. Работа основана на большом корпусе источников: материалах судебных процессов, трактатах теологов и юристов, хрониках XV в.
Скрижали Завета сообщают о многом. Не сообщают о том, что Исайя Берлин в Фонтанном дому имел беседу с Анной Андреевной. Также не сообщают: Сэлинджер был аутистом. Нам бы так – «прочь этот мир». И башмаком о трибуну Никита Сергеевич стукал не напрасно – ведь душа болит. Вот и дошли до главного – болит душа. Болеет, следовательно, вырастает душа. Не сказать метастазами, но через Еврейское слово, сказанное Найманом, питерским евреем, московским выкрестом, космополитом, чем не Скрижали этого времени. Иных не написано.
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.