Русь, Византия и Западная Европа: Из истории внешнеполитических и культурных связей XII—XIII вв. - [7]

Ту же процедуру предварительного согласования в узком кругу важного для всей Руси политического решения наблюдаем в действиях Святополка и Мономаха при организации общерусского похода против половцев в 1103 г. Святополк и Мономах сперва обсуждают этот проект между собой и со своими дружинами, собравшись на Долобском озере. Затем согласованное решение доводится до сведения остальных князей, большинство которых принимают его, а некоторые, как Олег Святославич, отклоняют.[57] Таким же образом осуществляется подготовка похода 1111 г.[58]

В 1168 г. отец Романа Мстислав Изяславич, став киевским князем, выдвигает свой общерусский проект борьбы с половцами. Технология его обсуждения и принятия та же, что и в рассмотренных выше случаях, а также в случае «конституционного проекта» Романа: новую инициативу киевский князь сначала обсуждает со своими братьями и мужами, а затем доводит до остальных князей, получив поддержку большинства из них. Летописец сохранил текст обращения Мстислава к русским князьям:

Братье! Пожальте си о Рускои земли и о своеи отцине и дедине, оже несуть (половцы. — А.М.) хрестьяны на всяко лето оу веже свои, а с нами роту взимаюче всегда переступаюче. А оуже оу нас и Гречьскии путь изъотимають, и Солоныи, и Залозный. А лепо ны было, братье, възряче на Божию помочь и на молитву святое Богородици, поискати отець своихъ и дедъ своихъ пути и своей чести.[59]

Ознакомившись с этим посланием, князья большинства земель Южной Руси собираются в Киеве, чтобы принять участие в совместном походе.[60]

* * *

В отличие от своих предшественников, Роман предлагает политическую программу, выходящую за рамки решения традиционных вопросов защиты Русской земли от внешних врагов, более напоминающую положения Любечского съезда князей или завещания Ярослава Мудрого, устанавливающие новый порядок княжеских отношений, рассчитанный на определенную историческую перспективу. Но именно в конце XII в. осложнившаяся политическая обстановка на Руси требовала новых решений, способных привести к установлению более прочного политического порядка, стабилизировать внутриполитическое положение, обострившееся ввиду непрекращающегося соперничества князей из-за Киева.

В литературе мало обращалось внимания на то, что всего за несколько лет до Романова проекта, в 90-х гг. XII в., несколькими русскими князьями были инициированы другие реформаторские проекты, также направленные на изменение системы политической власти и прежде всего порядка наследования киевского стола. В сравнении с проектом Романа эти предложения, хотя и менее проработанные в деталях, были не менее радикальными по своему политическому содержанию.

Так, в 1195 г. Рюрик Ростиславич и Всеволод Юрьевич попытались установить новый порядок наследования власти в Киеве, исключавший из числа претендентов черниговских Ольговичей. В летописи читаем:

Тое же осени сослався Рюрикъ со Всеволодомъ, сватомъ своимъ, и с братомъ своимъ Давыдомъ, послаша моужи своя ко Ярославоу и ко всимъ Олговичемъ, рекше емоу: «Целоуи к намъ кресть со всею своею братьею како вы не искати отчины нашея, Кыева и Смоленьска, под нами, и под нашими детми, и подо всимъ нашимъ Володимеримь племенемь, како насъ розделилилъ дедъ нашь Ярославъ — по Дънепръ. А Кыевъ вы не надобе».[61]

Комментируя требования Рюрика и Всеволода к Ольговичам, исследователи отмечают, что эти требования были попыткой потомков Мономаха установления на Руси нового политического порядка, не имевшего никаких прецедентов в прошлом. Между тем, такие попытки имели место и ранее, но в 1195 г. действия Мономаховичей приобрели наиболее откровенный и масштабный характер.[62]

При этом ссылка на раздел земель по Днепру, якобы произведенный Ярославом Мудрым, по мнению М.С. Грушевского, довод надуманный и несправедливый: «…такого завещания Ярослава относительно Киева не могло быть <…> и требование отречения, после того как на киевском столе сидело последовательно трое князей из дома Святослава, являлось просто вызовом».[63] «В записи 1195 г., — пишет Н.Ф. Котляр, — явно видна попытка изменить историческую память: выдать Ольговичей за потомков умершего бездетным Мстислава. Перед нами — сознательное и целенаправленное искажение родовой памяти, манипулирование ею в политических целях: в межклановой борьбе за Киев и власть в Русской земле».[64]

Ольговичи были возмущены таким предложением и в своих дальнейших переговорах со Всеволодом Юрьевичем заявили: «…мы есмы не Оугре, ни Ляхове, но единого деда есмы вноуци». Самое большее, на что готовы были пойти Ольговичи, — дать согласие «не искать» Киева при жизни Всеволода и Рюрика, а потом — «кому Бог даст».[65] В итоге инициированный Мономаховичами проект так и не был реализован.

Стоит отметить еще одну важную для нас подробность. В обращении Ольговичей к Всеволоду Юрьевичу видна как будто встречная инициатива, также направленная на политическое изменение сложившейся системы княжеской власти и установление особого статуса киевского стола. Ольговичи говорят Всеволоду: «Ажь ны еси вменилъ Кыевъ, тоже ны его блюсти подъ тобою и подъ сватомъ твоимъ Рюрикомъ, то в томъ стоимъ».