Русь Богатырская: былинные сказания - [54]

Стрелка по ножу прокатилась,

Стрелка на остром разрезалась,

Стрелка пролетела за колечко,

На две половины распадалась.

Три раза Днестрица стреляла,

Три раза в колечко попадала,

Три раза стрелу разрезала,

Все на голове у Дуная.

Говорит Дунай сын Иваныч:

«Становись теперь ты, Днестрица,

Супротив меня на то же место.

Положу тебе я колечко

На головушку твою на буйну.

Нож возьми тоже булатный.

Буду теперь стрелять я!

Пропущу стрелу во колечко

Трижды я по три раза!»

Хочет сделать так Дунай Иваныч,

Да не хочет этого Днестрица:

«Ты прости меня, моя держава,

Что я по глупости по женской

Супротив тебя наговорила!

Ты же меня, глупую бабу,

Накажи за глупости за эти,

Закопай по пояс в сыру землю,

Бей меня, Дунай, по нагу телу,

Только не стреляй теперь из лука

В это серебряно колечко.

Ты теперь пьянёшенек, держава;

Ты теперь хмелёшенек больно;

Ты убьёшь меня. промахнешься!

Сгубишь две головки неповинных!

У меня с тобой-то во чреве

Чадо посеяно в утробе:

Ножки у милого чада

В чистом серебре по колено;

Ручки — по локоточки

В золоте червонном у чада.

Позади у чада светел месяц,

По косицам — ясные звезды,

Очи — два светлых солнца!»

Пьяный Дунай не внимает,

Он-то, хмельной, не понимает,

Ничего Дунай не разбирает,

Ставит Дунай Днестрицу

На голове со колечком.

Лук он тугой поднимает,

Стрелочку калёну накладает,

Тетиву шелкову натягает,

Стрелочку перёную пускает.

Хмельные очи — они кривы,

Пьяные руки дрожливы:

Полетела стрелочка калёна

Да и не по острию ножову,

Да и не во серебряно колечко,

Полетела стрелка к молодице,

В белые груди ко Днестрице.

Погубила стрелочка калёна

Жену молодую у Дуная.

Пала молодица на землю.

Алой кровью рана задымилась.

Тут-то Дунай и протрезвился.

Тут-то Дунай и очнулся.

Будит Днестрицу — не разбудит.

Голову над мёртвой склоняет,

Частые слезы роняет.

Тихий Дунай слёзно плачет.

Острую сабельку берет он,

Остриём вверх кладет он,

Слово последнее молвит:

«Кровью тут река протекала

От молодицы Днестрицы.

Протеки река теперь другая,

Протеки от Тихого Дуная!»

Падал Дунаюшко на саблю.

Падал головой молодецкой.

От богатырского тела

Буйная голова откатилась.

Хлынула кровь рекою.

Потекли по чистому полю

Рядом два кровавых потока.

Первый поток от Днестрицы.

А второй поток от Дуная.

Два потока в реки обратились.

Первый Днестром стал рекою,

А второй — тихим Дунаем.

В Русском слились они море.

Вечным упокоились покоем.

Мудрый Пермята в чисто поле

Выходил неспешный да старый.

Плакал над четою молодою:

Над Тихим Дунаем, над Днестрицей.

Видит вдруг чудо Пермята,

Видит он, в потоке от Днестрицы

Плавает юно чадо,

Юное-младое-живое.

Брал это чадо Пермята,

Брал из кровавого потока,

Приносил младенца во Киев,

Называл его он Потоком.

Поп окрестил Михаилом.

Вырос Поток и возмужал он.

Стал богатырем святорусским.

Дюк Степанович

Славен город Галич на земле Волынской,

Славен и богат он несметным богатством.

Золотятся-блещут терема-палаты,

Высокие башни, звёздные чертоги.

Город разукрасил Степан — гость торговый —

Изумрудным светом, яхонтовым блеском.

Завещал он сыну — Дюку молодому —

Не богатством-златом, не куплёй-продажей,

Не боярским званьем род свой прославить.

Делом богатырским, силой молодецкой!

Молод Дюк, задорен и везде проворен.

Нет ему, Дюку, никаких заказин!

Ни препон досадных, ни оград высоких —

Везде силы хватит, смелости достанет:

Схватить звезду с неба, достать месяц ясный,

Остановить солнце, оседлать тучу!

Молодцу под руку, молодцу под силу

Гром поймать гремучий да грозой умыться,

Молнией сверкучей себя опоя́сать!

Бурлит душа в теле волновым прибоем!

Сила бьёт о разум — разум затемняет!

Где найти забаву, утолить бы душу,

Сердце охладить бы, огонь поумерить?

Триста стрел перёных Дюк выбирает.

Три стрелы особые к ним добавляет,

Во чистое поле выезжает.

Стаи лебединые, серые утки

И кружат, и вьются вокруг Дюка:

Спереди-сзади-справа-слева

Пестрые пестрины пестрят пред глазами.

Дюку птиц ли надо — крылатых летанок?

Лебедей не бьёт он, уток не губит.

Так только тешится в зелёном раздолье!

Дюк пускает стрелы наудалую:

Ин без пристрелки, куда ни попало.

Расстрелял все стрелы — триста стрел калёных

Три стрелы последние выпустил в небо...

Не убил ни гуся, ни белой лебёдки,

Ни серой-пернатой-малой утки!

Дюк и не кручинится, о том не жалеет.

Едет в чисто поле, стрелы собирает.

Ах, да и собрать-то не мудрое дело:

У него те стрелы все золотые!

Днём они сверкают, ночью играют!

Триста стрел нашел он, трёх найти не может,

Трёх ‚та заветных, трёх да особых!

Триста потерял бы — о том не жалел бы!

Но о трёх потерях Дюк жалеет:

Стрелочки простые, не золотые —

А и золотых они стрел дороже!

Дороги были те простые стрелы:

Ведь привез Степан их батюшка на память.

А пером орлиным они оперёны.

Тот орел особен: не над полем чистым,

Не над дубравами ширяет-летает,

А над синим морем, над океаном.

А детей-орляток выводит на волнах

В буре-непогоде на латыре-камне.

Ищет-поищет, потерь не находит —

Дюк опечален, Дюк расстроен!

Шли три калики, нашли эти стрелы.

Приносили Дюку, отдали в даровья.

«Гой еси, калики, кто вы и откуда,

Чтобы знать, кого мне наградить по-царски

За ваши находки, за эти за стрелки?»

«Дюк ты Степанович, молодой боярин!

Нам-то наград твоих, Дюк, и не надо!

Идём мы, калики, из Киева-града.

Идём мы, калики, в славный город Галич!»