Румыния и Египет в 1860-1870-е гг. Письма российского дипломата И. И. Лекса к Н. П. Игнатьеву - [68]

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Александрия

1/13 марта 1876 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Получив телеграмму Вашего Превосходительства, я поспешил приехать в Александрию на встречу великого князя Алексея Александровича[342], который и прибыл благополучно сегодня утром в восемь часов, завтра мы едем в Каир. Его Императорское Высочество намерен пробыть в Египте две недели.

Вчера вечером получено известие о победах, одержанных египетскими войсками над абиссинцами, и о том, что Касса просит мира, – я поспешил поздравить кедива по телеграфу и получил от него благодарственную телеграмму.

Нубар-паша начинает снова подыматься в гору – он, вероятно, будет вскоре назначен министром торговли и земледелия; в настоящее время он уже несколько вылечился от своей англомании, так как в деле Кева Стантон без всякой церемонии продал его кедиву и прямо пожертвовал им для спасения английских интересов. Теперь Нубар видит, что на англичан надеяться нечего, а поэтомуто он и приезжал ко мне несколько раз сряду, все для того, чтоб доказать, что он не был виной продажи акций Суэцкого канала и присылки англичан в Египет. Хитрый армянин понял наконец, что на Востоке выгоднее, во всяком случае, быть русским партизаном, чем английским, так как мы, по крайней мере, никогда своих не выдаем.

Нубар засватал свою старшую дочь за какого-то константинопольского армянина.

Засвидетельствуйте мое почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

9/21 марта 1876 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Спешу сообщить Вам, что Нубар уехал вчера из Египта. Кедив просил меня сегодня утром к себе и объявил, что он принужден был просить Нубара оставить страну, так ему надоели интриги этого господина; по его словам, Нубар интриговал в деревнях, в трибуналах, в финансовых делах – везде, где только было можно, и все для того, чтоб доказать, что без него все идет плохо в Египте, и что его необходимо вернуть в управление.

Вильсон[343] приехал, он начал входить в дела, касающиеся до финансов, и в настоящее время работает вместе с Шалоей (итальянский министр) по вопросу об учреждении Национального банка.

Фадеев собирается ехать дней через десять в Константинополь.

Великий князь ведет себя с большим тактом, все от него в восхищении, и мне, как русскому представителю, приятно видеть, что у нашего императора такие великолепные дети.

Из разговоров с Его Императорским Высочеством я вижу, что он Вас глубоко уважает.

Вчера кедив давал обед в честь великого князя, а сегодня мы едем на канал, где нас уже ожидает Лессепс.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

29 марта 1876 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Рапорт Кева сделал много вреда финансовому положению Египта; он в особенности перепугал кедива, который боится теперь, что английские капиталисты не захотят более иметь дело с Египтом.

Покончив почти с группой Пастре насчет учреждения Национального банка, вице-король вдруг круто повернул назад, уверяя, что условия, ему предложенные, слишком тягостны; но настоящая причина есть та, что Англия не согласилась назначить своего комиссара. В настоящее время кедив отсрочил уже уплату бонов апрельских и майских на три месяца и, как по всему видно, он намерен сделать une conversion générale de toutes les dettes de l’Egypte[344], заменив облигации и боны новыми семипроцентными бумагами, по курсу, по которому были выпущены первые, и с средним эсконтом[345] вторые. Вряд ли эта операция пройдет даром вице-королю, так как французское правительство, которое само компрометировано в отношении своих капиталистов, сильно раздражено против него и готово даже на деятельное вмешательство во внутренние дела Египта.

Наконец, владетели бонов, выпущенных Даирами, могут обратиться в смешанные трибуналы, которые по смыслу новых законов принуждены будут присудить вице-короля к немедленной их уплате по номинальной их цене и в противном случае приступить к продаже всего имущества, принадлежащего кедиву.

Саволан решился наконец оставить Каир; встретив меня на полдороге в Александрию, он начал уверять меня, что под конец пребывания его в Каире его поняли и хотели даже войти с ним в сношения, но он уже сам не захотел этого, так как ему необходимо кончить свое дело с Каморой в Константинополе и оттуда ехать в Петербург для свидания с Гирсом[346].

Вице-король, с которым я виделся вчера, говорит противное, то есть что он остался о нем при том же мнении, как о человеке несерьезном и с которым никаких важных дел иметь не следует.

Принц Гассан возвращается на днях в Каир. Ратибпаша остается еще на несколько времени в Абиссинии для окончания мирных переговоров с негусом.

Через Каир проехал недавно какой-то Саид-Музахархан, который выдавал себя здесь за сына бывшего коканского хана; он отправился в Индию с намерением, как он говорил, пробраться в Кокан[347]; он снабжен был турецким тескере