Румянцевский сквер - [139]
— Спасибо, Вилен Петрович, что выручили нас.
— А, Трушков! — благосклонно взглянул на него Самохвалов. — Ну, а как же, разве я допущу, чтобы моих орлов обижали. Пока еще есть в Смольном русские люди. Вот им спасибо.
— Само собой, — кивнул Валера Трушков. — Они за нас, а мы за вас.
Тут он, востроглазый, приметил внизу, в толпе, знакомое лицо. A-а, Квашук, бармен из той кафушки! Стоит, сукин сын, в первом ряду, разулыбился девкам, клеит их, дурех. Ну погоди же, свидетель, сволочь…
Валера с другими телохранителями отступили на задний край эстрады, а Самохвалов выступил вперед — и начался митинг. Приподымаясь на носки и слегка подвывая в конце каждой фразы, Самохвалов кричал о сионистском заговоре:
— Сионизм — это не нация, а всемирная политическая партия, рвущаяся к мировой власти! Масонство — не нация, а всемирная сеть тайных обществ! Она плетет заговоры с целью разрушить… Евреи — не нация, а восточные метисы, объединенные Талмудом… их цель разрушение…
Мегафон разносил эти жгучие слова по Румянцевскому скверу, по окрестностям Академии художеств. Толпа вбирала их в души, ожесточившиеся от трудной жизни. И только сфинксы, вывезенные некогда из египетских Фив, равнодушно возлежали на краю набережной — символы бесконечно чужой и далекой жизни.
— Они пытаются бросить истинных патриотов России в сионистские застенки! — продолжал кричать Самохвалов. — Им мало того, что томится в тюрьме Смирнов-Осташвили. Недавно здесь у нас, в Ленинграде, сионисты пытались устроить гнусное судилище над тремя русскими людьми. Их обвинили в избиении еврея-кооператора! Как это понимать? Кооператоры-жиды дерутся между собой, никак не поделят награбленное у народа. А обвинили наших русских людей. Но мы не дали их в обиду, вызволили из лап юристов-сионистов. Один из них, Трушков Валерий, герой боев в Афганистане, сегодня здесь, среди нас. Трушков, покажись народу!
Валера выступил вперед. Вспыхнули и прокатились по скверу аплодисменты. Валера осклабился. Его улыбка, окраенная черными «венгерскими» усами, выглядела хищной, победоносной.
Снизу на него оторопело смотрел Алеша Квашук. «Что за херня, — быстро неслись его мысли. — Они же, братья Трушковы и Цыпин, чуть на тот свет не отправили Лёньку Гольдберга, ограбили его, — а вон как повернул Самохвалов: бандитов в герои… Или жизнь теперь такая — все шиворот-навыворот?..»
— Рано или поздно им придется нести ответственность перед русским народом! — кричал Самохвалов. — Мы должны приблизить этот исторический час!
«Это куда ж он зовет? — смятенно думал Квашук. — Я хожу сюда, хочу русскую правду услышать, а он что же — зовет громить… А этот, Трушков, волком на меня глядит…»
Квашуку было не по себе. Мороз пробился под его франтоватую куртку, даром что она мехом подбита, и продрал до озноба. Одно его тут удерживало — Зоя. Уж очень хороша баба! Угадывалась под дубленкой ладная фигура.
Откричал Самохвалов огнедышащие слова, помахал на прощанье рукой и отступил к своим людям в заднюю часть эстрады. Толпа потекла к выходу из сквера. Квашук тоже двинулся, придерживая Зою под локоток.
— Эй, бармен, погоди!
Валера Трушков, спрыгнув с эстрады, догнал Квашука и схватил за плечо. Тот, обернувшись, сбил трушковскую руку:
— Что надо?
— Что надо? — Трушков радостно и хищно улыбался. — Морду тебе надраить надо, защитник жидовский!
Вообще-то он был хлипок против рослого Квашука — но ужасное дело, как проворен. Пригнувшись и стремительно, как пружина, выпрямившись, Трушков снизу нанес удар Квашуку в челюсть. Квашук взвыл, опрокидываясь навзничь, шапка его откатилась. Зоя завизжала, бросилась его поднимать, но он сам вскочил на ноги и быстро пошел на Трушкова. В следующий миг они закрутились на снегу, осыпая друг друга ударами. Квашук бил прицельно, у Трушкова текла из носу кровь, но и Квашуку досталось, от удара ногой в пах он согнулся, застонал, потом остервенело накинулся на юркого противника…
Тут попрыгали с эстрады еще несколько самохваловских удальцов. С криком «Наших бьют!» устремились в драку. Некоторые люди из толпы попытались унять драчунов, но были отброшены. Воющий, изрыгающий матерщину клубок крутился у ограды заснеженного фонтана.
Резкий свист оборвал драку. Квашук был повержен, недвижно лежал, разбросав руки, как распятый, на снегу. Удальцы быстро уходили из сквера. Валеру Трушкова вели под руки, ему, как видно, здорово досталось от кулаков Квашука.
— Алексей! Алеша… — Зоя, нагнувшись, дергала его за руку. Подняла испуганный взгляд на подругу, молча стоявшую рядом. — Ой, он как неживой… Ритка, ну помоги же…
Вдвоем приподняли Квашука. Он вдруг глянул на них узкой щелкой глаза (второй совсем заплыл) и прохрипел:
— Я сам.
Сплевывая кровью на снег, поднялся. Его повело в сторону, девицы успели подхватить. Зоя сказала:
— Надо его в больницу.
— Нет, — сказал Квашук. — Про… проводите к остановке. Домой поеду.
— Да ты помрешь по дороге, — сказала Зоя. — Я тут недалеко живу, на Пятой линии, угол Большого. Сможешь идти?
Она нахлобучила Квашуку на голову шапку, решительно забросила его руку себе за шею и с помощью Риты повела из сквера. Люди из поредевшей толпы хмуро смотрели на медленную процессию, на багрово-синее лицо Квашука. Сочувствующих не было: били парни из окружения Самохвалова — значит, за дело. Человек в буденновском шлеме сказал громко:
С первых страниц романа на читателя обрушивается лавина загадочных происшествий, странных находок и удивительных приключений, скрученных авторами в туго затянутый узел. По воле судьбы к сотрудникам спецлаборатории попадает таинственный индийский кинжал, клинок которого беспрепятственно проникает сквозь любой материал, не причиняя вреда ни живому, ни мертвому. Откуда взялось удивительное оружие, против какой неведомой опасности сковано, и как удалось неведомому умельцу достичь столь удивительных свойств? Фантастические гипотезы, морские приключения, детективные истории, тайны древней Индии и борьба с темными силами составляют сюжет этой книги.
Сага о жизни нескольких ленинградских семей на протяжении ХХ века: от времени Кронштадского мятежа до перестройки и далее.
Фантастический роман о необычной судьбе землянина, родившегося на космическом корабле, воспитывавшегося на другой планете и вернувшегося на Землю в наши дни. С первых страниц романа на читателя обрушивается лавина загадочных происшествий, странных находок и удивительных приключений, скрученных авторами в туго затянутый узел.Для среднего и старшего возраста. Рисунки А. Иткина.
На 1-й стр. обложки — рисунок Г. ФИЛИППОВСКОГО к повести Льва Константинова «Схватка».На 2-й стр. обложки — рисунок Ю. МАКАРОВА к научно-фантастическому роману Е. Войскунского, И. Лукодьянова «Плеск звездных морей».На 3-й стр. обложки — рисунок В. КОЛТУНОВА к рассказу Даниэля де Паола «Услуга».
Повесть продолжает сюжетную линию, начатую в рассказе "Формула невозможного.Через много лет Новиков и Резницкий возвращаются на планету Смилу, чтобы проверить как живут аборигены, оставшиеся без опеки Центра... .
Две фантастические повести — «Химера» и «Девиант» — примыкают к роману своей нравственной проблематикой, драматизмом, столь свойственным ушедшему XX веку. Могут ли осуществиться попытки героев этих повестей осчастливить человечество? Или все трагические противоречия эпохи перекочуют в будущее?…У героя повести изредка проявляется странный дар: иногда на него «находит»… вроде озарения… и он вдруг видит то, что обычному взгляду не видно, скрыто временем или расстоянием.
Две неразлучные подруги Ханна и Эмори знают, что их дома разделяют всего тридцать шесть шагов. Семнадцать лет они все делали вместе: устраивали чаепития для плюшевых игрушек, смотрели на звезды, обсуждали музыку, книжки, мальчишек. Но они не знали, что незадолго до окончания школы их дружбе наступит конец и с этого момента все в жизни пойдет наперекосяк. А тут еще отец Ханны потратил все деньги, отложенные на учебу в университете, и теперь она пропустит целый год. И Эмори ждут нелегкие времена, ведь ей предстоит переехать в другой город и расстаться с парнем.
«Узники Птичьей башни» - роман о той Японии, куда простому туристу не попасть. Один день из жизни большой японской корпорации глазами иностранки. Кира живёт и работает в Японии. Каждое утро она едет в Синдзюку, деловой район Токио, где высятся скалы из стекла и бетона. Кира признаётся, через что ей довелось пройти в Птичьей башне, развенчивает миф за мифом и делится ошеломляющими открытиями. Примет ли героиня чужие правила игры или останется верной себе? Книга содержит нецензурную брань.
А что, если начать с принятия всех возможностей, которые предлагаются? Ведь то место, где ты сейчас, оказалось единственным из всех для получения опыта, чтобы успеть его испытать, как некий знак. А что, если этим знаком окажется эта книга, мой дорогой друг? Возможно, ей суждено стать открытием, позволяющим вспомнить себя таким, каким хотел стать на самом деле. Но помни, мой читатель, она не руководит твоими поступками и убеждённостью, книга просто предлагает свой дар — свободу познания и выбора…
О книге: Грег пытается бороться со своими недостатками, но каждый раз отчаивается и понимает, что он не сможет изменить свою жизнь, что не сможет избавиться от всех проблем, которые внезапно опускаются на его плечи; но как только он встречает Адели, он понимает, что жить — это не так уж и сложно, но прошлое всегда остается с человеком…
В жизни каждого человека встречаются люди, которые навсегда оставляют отпечаток в его памяти своими поступками, и о них хочется написать. Одни становятся друзьями, другие просто знакомыми. А если ты еще половину жизни отдал Флоту, то тебе она будет близка и понятна. Эта книга о таких людях и о забавных случаях, произошедших с ними. Да и сам автор расскажет о своих приключениях. Вся книга основана на реальных событиях. Имена и фамилии действующих героев изменены.
За что вы любите лето? Не спешите, подумайте! Если уже промелькнуло несколько картинок, значит, пора вам познакомиться с данной книгой. Это история одного лета, в которой есть жизнь, есть выбор, соленый воздух, вино и море. Боль отношений, превратившихся в искреннюю неподдельную любовь. Честность людей, не стесняющихся правды собственной жизни. И алкоголь, придающий легкости каждому дню. Хотите знать, как прощаются с летом те, кто безумно влюблен в него?
В книгу Регины Дериевой вошли произведения, прежде издававшиеся под псевдонимами Василий Скобкин и Малик Джамал Синокрот. Это своеобразное, полное иронии исследование природы человеческой глупости, которое приводит автора к неутешительному выводу: «придурков всюду хватает» — в России, Палестине, Америке или в Швеции, где автор живет.Раньше произведения писательницы печатались только в периодике. Книга «Придурков всюду хватает» — первая книга прозы Дериевой, вышедшая в России. В ней — повести «Записки троянского коня», «Последний свидетель» и другие.
Многоплановый, насыщенный неповторимыми приметами времени и точными характеристиками роман Светланы Шенбрунн «Розы и хризантемы» посвящен первым послевоенным годам. Его герои — обитатели московских коммуналок, люди с разными взглядами, привычками и судьбами, которых объединяют общие беды и надежды. Это история поколения, проведшего детство в эвакуации и вернувшегося в Москву с уже повзрослевшими душами, — поколения, из которого вышли шестидесятники.
В новую книгу Леонида Гиршовича вошли повести, написанные в разные годы. Следуя за прихотливым пером автора, мы оказываемся то в суровой и фантасмагорической советской реальности образца семидесятых годов, то в Израиле среди выехавших из СССР эмигрантов, то в Испании вместе с ополченцами, превращенными в мнимых слепцов, а то в Париже, на Эйфелевой башне, с которой палестинские террористы, прикинувшиеся еврейскими ортодоксами, сбрасывают советских туристок, приехавших из забытого Богом промышленного городка… Гиршович не дает ответа на сложные вопросы, он лишь ставит вопросы перед читателями — в надежде, что каждый найдет свой собственный ответ.Леонид Гиршович (р.
Борис Носик хорошо известен читателям как биограф Ахматовой, Модильяни, Набокова, Швейцера, автор книг о художниках русского авангарда, блестящий переводчик англоязычных писателей, но прежде всего — как прозаик, умный и ироничный, со своим узнаваемым стилем. «Текст» выпускает пятую книгу Бориса Носика, в которую вошли роман и повесть, написанные во Франции, где автор живет уже много лет, а также его стихи. Все эти произведения печатаются впервые.