Румянцев-Задунайский - [13]

Новый удар, о котором предупреждал немец-лекарь, случился с графом в Великий пост. У больного отнялся язык, отнялась вся левая сторона. Теперь он уже совсем не мог говорить, не мог шевелиться и лежал пластом — беспомощный, посеревший, по виду настоящий покойник.

Когда кто-то умирает, в доме умирающего всегда объявляется добрая душа, знающая, как быть в таких скорбных случаях, берущая на себя главную тяжесть Неминуемых в связи с этим хлопот. В доме Румянцевых таким человеком оказалась графиня Анна Карловна Воронцова, супруга вице-канцлера.

Анна Карловна подоспела в такой момент, что казалось, опоздай она на час, все в доме зашло бы в тупик и никто бы уже не знал, что делать дальше. Хозяйка дома кинулась к ней как к спасительнице — со слезами горя и облегчения. Она теперь не одна в эти страшные минуты, рядом с нею будет опытная в житейских делах подруга.

— Полно, матушка, — успокаивала ее Анна Карловна. — Слезами ему, сердешному, не поможешь. Себя поберегите. Ступайте-ка в опочивальню да прилягте — на вас лица нету. А мы тут как-нибудь и без вас…

Сопровождаемая дочерьми, графиня послушно удалилась в свою комнату, и с этой минуты все распоряжения по дому стали исходить от Анны Карловны. От нее и от ее добровольной помощницы, снохи Румянцевых — графини Екатерины Михайловны, которая с первых же дней пребывания в доме свекра показала в себе твердость и рассудительность.

Появление в доме новой распорядительницы в лице Анны Карловны как бы перечеркнуло надежды на благополучный исход болезни старого графа. Дом наполнился обстановкой скорбного ожидания. Спокойный, привычный ритм жизни был окончательно нарушен, на смену ему пришла тихая и зачастую бестолковая суета. В доме появились духовные лица, запахло ладаном. Приемная комната, откуда шли двери в комнату умиравшего, с утра наполнялась людьми — пожилыми и молодыми, мужчинами и женщинами, — о существовании которых хозяйка дома раньше не имела ни малейшего понятия, а теперь выяснялось, что это либо родственники умиравшего, либо бывшие сослуживцы.

Анна Карловна распорядилась никого не пускать к больному. Никаких родственников — ни близких, ни дальних. Доступ в опочивальню был разрешен только домашним. Да лекарям. Да лицам духовного сана.

Больному было не хуже, но и не лучше. Он оставался в прежнем положении, отказываясь принимать пищу, — безголосый, выражавший свои желания одним только взглядом поблекших, глубоко ввалившихся глаз. Чаще всего взгляд его останавливался на двери, и в этом взгляде графиня каждый раз улавливала ожидание: граф ждал сына…

Мария Андреевна сама сгорала от нетерпения. С тех пор как послали во Франконию курьера, казалось, прошла целая вечность, а Петруша все не ехал.

— Что это может значить? — искала графиня объяснения у Анны Карловны. — Давно бы должен приехать, а нет…

— Приедет, матушка, куда денется, — успокаивала ее Анна Карловна. — Сказывают, у них свое несчастье — генерал Репнин скончался, командующий ихний.

Неожиданная смерть командующего русским экспедиционным корпусом была главной темой разговоров в приемной. Говорили полушепотом и с таким выражением, словно смерть того генерала, что скончался в походе, оправдывала недалекую смерть другого генерала, от которого говоривших отделяли только двери. «На то Божья воля, — крестились старушки. — Все там будем». Говорили еще про арест Лестока, личного лекаря ее императорского величества. Судьбу ему поломал не кто иной, как Бестужев-Рюмин, которого лекарь считал близким другом и для которого он лично выхлопотал у государыни высокие чины. Ошельмованный лейб-медик был заключен в крепость, где им теперь занимался начальник тайной канцелярии Александр Шувалов. Несчастного Лестока уже пытали, добиваясь от него признания в том, что он тайно служил интересам Франции в ущерб России.

— Где же он сейчас, этот несчастный? — спрашивали наиболее сердобольные, слушая рассказы о мучениях Лестока.

— Все там же, в крепости, следствие-то не закончено.

В начале марта навестить больного приехал граф Алексей Григорьевич Разумовский. Появление в доме близкого к императрице вельможи вызвало среди собравшихся в приемной большое волнение. Все почтительно встали и не осмеливались садиться даже тогда, когда высокий посетитель в сопровождении Анны Карловны зашел в комнату к больному и оставался там в течение получаса.

От больного Разумовский вышел вместе с Анной Карловной. Красивое лицо его было подернуто печалью. Не замечая поклонов, он тихо прошел через приемную комнату и направился по лестнице вниз. Анна Карловна сопровождала его до самой кареты. Когда она вернулась, ее окружили с вопросами.

— Ну что кормилец наш? Хуже ему или лучше?

— Соборовать надо, — сказала в ответ Анна Карловна.

Все стали креститься.

2

Петр Александрович Румянцев, которого все так ждали, приехал спустя несколько дней после похорон отца. О случившемся он узнал еще в дороге и последние двое суток ехал, не позволяя себе ни часа отдыха.

Подъехав к дому, он увидел жену, стоявшую на крыльце. Графиня побежала навстречу, готовая соединиться с ним в объятиях, но Румянцев холодным, усталым взглядом остановил ее.