Рулевой - [114]

* * *

По счастью, никто из адмиралтейских шишек не стал злоупотреблять предоставленным ему словом. Брим прислушивался к их голосам, эхом разносившимся из закрепленных на вышках громкоговорителей. Сконцентрировавшись, он даже различил — к своему удовольствию — слова, посвященные подвигу людей и медведей. Еще приятнее ему было услышать напоминание лорда Вайрода о том, что «карескриец Вилф Брим» столько сделал для подтверждения правоты указа о реформе на флоте — это означало, помимо прочего, что теперь еще больше его соотечественников смогут обучаться специальности пилота и другим важным военным профессиям. Все же, вслушиваясь в цветистые фразы, он обнаружил под ними такое же непонимание реалий войны и вообще чаяний простых рядовых, как в свое время у владельцев рудников, на которых работал.

Похоже, кем бы ты ни был, рано или поздно ты достигаешь такого уровня карьеры, когда теряешь контакт с реальной деятельностью, будь то добыча металлов, война или что угодно другое. Херрши, Сдрейффен, Пенда, даже Вайрод говорили о «славе», «отваге», «героизме» и тому подобном. Интересно, думал Брим, доводилось ли им самим жить в условиях блокады, где самыми актуальными понятиями были «страх», «отчаяние» и «смерть»? Вряд ли кто-то на старом «Свирепом» думал о героизме. Во всяком случае, на свой счет он в этом не сомневался.

Потом он немного утешился — в отличие от шахтовладельцев с Карескрии, эти офицеры по крайней мере хотели сделать что-то. Каждый из них старался — хотя на деле это означало скорее борьбу за свое теплое место. И все же они старались — спасибо и на том.

Увенчание лаврами имело место после речей (уж не боялись ли господа адмиралы остаться без аудитории, происходи это в обратном порядке?). Адмиралы выстроились в шеренгу лицом к Синим Курткам; принц Онрад возвышался в середине. По одну сторону от него адмирал Пенда подавал ему медали, по другую лорд Вайрод выкликал награждаемых из строя по одному, сверяясь со списком.

— Утрилло Барбюс, торпедист! — провозгласил Вайрод.

Верзила Барбюс невозмутимо вытянулся перед принцем и отдал ему честь так, словно годами только этим и занимался. Бриму вспомнились слова Голсуорси, произнесенные им вчера на разгромленном мостике «Свирепого»: «Уж этот-то настоящая Синяя Куртка».

Вручение каждой медали сопровождалось короткой беседой принца с награжденным, вслед за чем тот возвращался в строй, и сквозь невозмутимо-парадное выражение лица прорывалась гордая улыбка. Вся эта процедура настолько заворожила Брима, что очередное имя — «Урсис» — чуть не застало его врасплох.

Заставив себя собраться, Брим смотрел, как Онрад разговаривает с содескийцем — дольше, чем со всеми остальными, — затем медведь ответил ему что-то, и по плацу разнеслись раскаты неподдельного хохота. Вытирая глаза, принц хлопнул медведя по плечу и, широко улыбнувшись, сказал ему еще что-то, потом повернулся к Пенде, взял у него медаль и прикрепил ее на грудь парадного мундира Урсиса. Тот отдал честь и вернулся в строй. «Вилф Анзор Брим!» — послышалось из громкоговорителей.

Эхо собственного имени еще звенело в ушах у Брима, когда он, поборов мгновенный приступ страха — ни дать ни взять дебютант на сцене, — зашагал через плац. Собственно, если подумать, между этой и предыдущей их встречей с принцем на Авалоне не было никакой разницы. Он чуть слышно фыркнул себе под нос и уже совершенно спокойно замер в трех положенных уставом шагах от строя командиров, четко отдавая честь.

— Ну, лейтенант Брим, — с довольной улыбкой заметил Онрад, — что-то в последнее время вы попадаетесь мне на глаза с завидной регулярностью. — Его взгляд устремился куда-то за спину Бриму, в сторону строя Синих Курток, и принц рассмеялся. — Да и золотые кудри моей кузины подозрительно часто встречаются там же. — Он покачал головой. — Чисто случайное совпадение, конечно, — сказал он.

— Разумеется, Ваше Высочество, — заверил его Брим.

Долгое мгновение Онрад молча смотрел на него, размышляя о чем-то, потом кивнул.

— При всей моей ревности я склонен думать, что моя кузина сделала чертовски правильный выбор. — Он усмехнулся. — Можно подумать, она хоть раз прислушалась к моей персональной точке зрения! — Принц вдруг посерьезнел. — Если я не ошибаюсь — а это случается довольно редко, — вы с ней избрали нелегкий путь. — Он взял Брима за локоть. — Но это чертовски важный путь, и одолеть его могут только сильные люди. — Он прикусил губу. — Впрочем, это не мое дело — просто у меня есть нехорошая привычка совать нос туда, куда не нужно. Берегите ее, Вилф. Настанет день, когда она сделается самой влиятельной женщиной в Галактике, но и тогда ей нужна будет любовь — настоящая любовь, неподвластная богатству и могуществу. — Он подмигнул. — Гм, что это я… я ведь ничего про вас двоих и не знаю. То, что она проделала весь путь сюда, — чистая случайность, ничего более.

Брим поклонился.

— Разумеется, чистая случайность, Ваше Высочество, — подтвердил он с невозмутимым видом.

— Удачи вам, Вилф, — с улыбкой произнес принц. — Все у вас будет хорошо. — Он снова сделался совершенно серьезным. — Вообще-то я здесь затем, чтобы украсить вашу грудь относительно значимой наградой. Хотя это, похоже, всего только первая из тех, какие мне придется вешать вам на грудь в обозримом будущем — если будем живы… — Он повернулся к Пенде. — С вашего позволения, Комету Империи, адмирал, — приказал он.