Рукотворное море - [70]

Все три дня, уже после того, как мы закончили статью, я шлепал по лесным тропам из подразделения в подразделение.

Наверно, я представлял собой смехотворное зрелище — замерзший, в мокрой солдатской шинели, с кирзовым сапогом, обмотанным грязным вафельным полотенцем! Это тоже война. И я не стремился вернуться в Москву, в мирную жизнь, к близким. Все, о чем я мечтал, если у меня тогда еще осталась способность мечтать, — вернуться в редакцию, в брошенный немцами теплый, сухой бункер — он теперь мой дом.

ПИСЬМА

Каждый вечер на командном пункте с нетерпением ждали экспедитора Осипцева. Он возил почту с полевой станции. О его приближении справлялись по телефону. Флегматичный телефонист в штабной землянке, время от времени проверяя свою связь, спрашивал по линии: где видели Осипцева? Чем бы ни занят был командир или военком полка, над чем бы ни работал начальник штаба, телефонист отнимал телефонную трубку от уха и во всеуслышанье докладывал:

— «Атака» сообщает — Осипцев проехал Грязную Картавку.

Все, кто находился в штабной землянке в эту минуту, прерывали свои занятия или разговоры и с оживлением взглядывали друг на друга: едет Осипцев!

В стужу и в дождь, поздним вечером и глухой ночью, на лошади или пешком, если кто-нибудь забирал лошадь, по размытым дорогам и по лесным тропам, в тихие дни и под жестоким обстрелом пробирался с почтовой сумкой полковой экспедитор Харитон Осипцев. Он вез письма из Сибири, из Казахстана, из Рязани, из Москвы. Тонкие и толстые, в самодельных треугольных конвертиках и в учрежденческих, из хорошей бумаги, пахнущие штемпельной краской и едва уловимым запахом родных домов, они стекались к Харитону Осипцеву со всех концов нашей земли. Осипцев вваливался в землянку, продрогший от стужи, промокший под дождем, вспотевший от жары, усталый, проголодавшийся, и с порога сообщал тихим голосом, чуть картавя:

— Товарищ подполковник, вам три письма. Вам, товарищ старший батальонный комиссар, две открытки. Ну и дорожка, черт бы ее разодрал!

— Осипцев, а мне? — кричал адъютант командира. — Смотри, Осипцев, поссоримся. Сегодня мне должно быть два письма.

— Вам нету, товарищ лейтенант. Вам пишут, — вежливо и смущенно отвечал Осипцев, точно и в самом деле он был виноват, что лейтенанту Шефферу нет писем ни от матери, ни от невесты из Куйбышева.

Подполковник тем временем разглядывал конверты.

— Ну что за беда! Эрзац! — говорил он. И по поводу второго письма: — Эрзац! — И по поводу третьего. И он обращался к Осипцеву: — Не те письма, Осипцев. Сплошной эрзац. Ты мне от жены привези.

— Завтра, товарищ подполковник. Завтра обязательно, — отвечал экспедитор и улыбался. Как бы он хотел, чтобы привезенные письма были теми, которых ждут!

Все с нетерпением ожидали писем с Осипцевым и получали их, и не ждал только майор Лось, потому что ему не от кого было получать письма. В полку было известно, что жена майора погибла во время бомбежки под Смоленском в первые дни войны. Маленький сын его жил с теткой где-то на Урале. Писала она редко, и Лось привык жить без почты. Каждый раз, когда приезжал Осипцев, майор уходил из штабной землянки и старался вернуться попозже, когда письма будут прочтены, попрятаны или сожжены в железной печурке.

Однажды, раздав почту тем, кто находился в землянке, Осипцев сбросил почтовую сумку, разогнулся, насколько позволял низкий потолок, и вытащил из-за борта ватника пять конвертов.

— Майору Лосю сегодня пять штук, — торжественно объявил он.

Люди в землянке удивленно переглянулись. Откуда майору письма? Пять штук! От кого?

— Дай-ка сюда, — сказал комиссар полка.

Письма ничего не сказали. На конвертах не было обратного адреса.

— Осипцев! — строго сказал командир. — Сознавайся сразу: схитрил что-нибудь?

— Что вы, товарищ подполковник! Разве такими вещами шутят?

— Тогда будем выдавать по штуке, чтобы он сразу не испугался, — сказал подполковник.

— А может, прочесть? Может, там что-нибудь неприятное? Хватит майору гибели жены, — сказал лейтенант Шеффер.

Командир полка посмотрел на военкома, военком посмотрел на командира.

— Нет, все-таки неудобно. Будем выдавать по штуке, в порядке штемпелей отправления, и в случае чего…

У входа в землянку послышались шаги Лося. Плащ-палатка откинулась. Военком протянул майору письмо.

— Мне? — спросил Лось.

Он взглянул на конверт и нахмурился. Почерк был незнаком. Обратного адреса на конверте не было.

Люди в землянке с ожиданием смотрели на него. Лось развернул конверт, оглядел листок бумаги и улыбнулся. Он не читал письма. Слишком быстро он перевернул страницу. Затем он снова посмотрел начало и снова слишком быстро, чтобы прочесть, перевернул страницу.

Шеффер привстал и заглянул в почтовый листок. Он ничего не понял. Его толстое, румяное, подвижное лицо штабного комика изобразило испуганное недоумение. Теперь и командир, и комиссар, и телефонист, и помощник подполковника по строевой части, и пришедший по делу командир первого дивизиона — все смотрели на Шеффера. Лейтенант пожал плечами.

— А больше нет? — спросил Лось.

Военком заглянул в письмо и увидел множество непонятных волнистых линий.

— Есть еще, — сказал он и выдал майору второе.