Руки чужака - [4]

— Двенадцать лет я ждал! — повторял он снова и снова. — Благодарю тебя, Господи! Меня все обходили — и вот я дождался!

Потом он встал и с надлежащей законоведческой важностью провозгласил:

— Эти люди не практикуют никакого недозволенного колдовства. Я постановил считать, что они — истинные посланцы Бога и к ним следует относиться с почтением.

Обнаружив, что содержимое его карманов потяжелело на несколько золотых — разница между старым и новым жалованьем, — новоиспеченный судья тут же продал деревенскому кузнецу Пендеру свою повозку и осла, нанял кучера, купил лошадей и покинул деревню в крытом экипаже. Позднее поговаривали, что ему поручили четырнадцатый королевский округ.

После поразительного преображения прокурора в лес Оруженосцев потянулись жители деревни и даже кое-кто из окрестных поселений, ведь в сельской местности новости расходятся быстро. Стоянка двух пришлых превратилась в место паломничества. Народу прибывало так много, что и отец Бэннити, и самые рассудительные из живущих ближе всего к лесу крестьян забеспокоились, как бы весь лес вскорости не вытоптали подчистую; но лесник был не в силах прогнать идущих — с тем же успехом он мог бы останавливать прилив на краю земель.

Хотя никого из просителей не прогнали, не все обрели исполнение заветного желания; Эли протягивал руку лишь одному из трех-четырех, и сила в этом вопросе не помогала. Один человек, гончар Кили, попытался сам раздвинуть пальцы здоровяку и вложить в его руку свою. В этом он преуспел, но ничего волшебного с ним не произошло — если не считать болезненного чирея, который выскочил у него на лбу на следующий день.

Некоторые из желаний паломников оказались на удивление мелкими и домашними: у одного человека внезапно выздоровела больная корова, а у одной женщины ее младший сын вдруг стал слышать так же хорошо, как и до лихорадки. Были и предсказуемые желания, как, например, у мужчины, который после рукопожатия с Эли нашел под древней стеной, которую чинил, горшок со старинными монетами.

Или еще история: с окрестных ферм прибыли двое убогих молодых людей — юноша с раздробленной ногой и девушка с огромным красным родимым пятном на лице. Они вместе пришли и оба удостоились рукопожатия Эли, но ушли на вид точно такими же, какими и явились, к удивлению многих. Затем, в течение нескольких дней, пьянчугу отца юноши хватил удар, и он испустил дух, оставив ферму сыну, а жестокий и скупой дядя девушки, обращавшийся с ней как с прислугой, попал под телегу и тоже умер, и у девушки появилась возможность выйти замуж, если бы кто-нибудь захотел взять ее в жены. Молодые люди немедленно поженились и были вполне счастливы, хотя и остались при своих физических недостатках, которые делали их столь жалкими в глазах земляков.

Единственную видимую неудачу с магическим прикосновением Эли потерпел Пендер, местный кузнец, который пришел в лесной лагерь крепко сбитым, рослым, бородатым мужчиной, а ушел с фигурой, голосом и всеми прочими достоинствами стройной молодой женщины. Бывший кузнец в ту же ночь покинул деревню; он обменял бывшую прокурорскую повозку на пару красивых платьев, а потом уселся на осла и отправился в сторону ближайшего города, надеясь начать жизнь заново (во всяком случае, так он сказал соседям), так что никто никогда так толком и не выяснил, отчего же с кузнецом приключилась эта странная штука, ведь всем остальным везло.

Вскоре хромой юноша и прочие благодарные посетители построили в лесу Оруженосцев жилище для Феликса и Эли, туда каждый день приносили еду и питье. Люди приходили отовсюду, чтобы взглянуть на странных чужаков, и даже те местные жители, которые не получили волшебного дара от молчаливого гиганта, начали понимать, сколь ценно его присутствие: в деревню постоянно тек поток паломников, в том числе и весьма обеспеченных, готовых платить непомерные деньги за пищу, кров и возможность находиться рядом с чудотворцем.

Отец Бэннити, все еще наслаждавшийся светом новообретенной веры, не сомневался, что Эли и Феликс — дар Господа, при этом священник отнюдь не утратил ни осмотрительности, ни здравого смысла, и его беспокоило то, что творится с его тихой деревней. Поэтому он написал письмо, в котором изложил недавние события, и отправил его с гонцом к Дондолану — ближайшему полномочному волшебнику. Тот устроил себе жилище почти на самой вершине Простертого пика и уже много лет не проезжал через деревню, но они со священником несколько раз встречались. Бэннити испытывал симпатию к волшебнику и полагался на его здравый смысл, явно превышающий сообразительность деревенских старейшин — те накинулись на золото паломников жадно, словно дети, свалившиеся в чан с патокой и готовые обожраться до смерти.

Дондолан Дальновидный, как его звали во времена учебы в академии, быстро просмотрел письмо священника, вскочил с кресла и стал собирать вещи — занятие, занимающее у волшебника куда меньше времени, чем у обычного путешественника. Посланец спросил, ждать ли ответа, на что Дондолан сказал: «Я буду там раньше тебя». А потом, подкрепив слова делом, попросту исчез.

Он появился в деревне у подножия горы, забрал свою лошадь с платной конюшни и отбыл. (Даже опытный волшебник не станет переноситься при помощи магии на двадцать лиг, не зная, что обнаружит на месте прибытия, поскольку это требует неимоверного расхода ресурсов.) Если не считать плохо продуманной попытки каких-то местных бандитов подкараулить его у ущелья Пьяной Принцессы — что увеличило популяцию лягушек нагорья, но не особо замедлило продвижение Дондолана, — то путешествие было спокойным. Волшебник добрался до безымянной деревни за два дня. Дондолан, презирающий обыкновенных курьеров, послал вперед ворона, и благодаря этому отец Бэннити вышел на перекресток к ближайшему городку встретить волшебника.