Рука Сфинкса - [53]

На лице Эдит промелькнуло выражение, которого Сенлин никогда раньше не видел. Он наблюдал ее гнев, страх, даже отвращение. Но это было нечто совершенно новое. Это была ненависть. Он сильно занервничал.

Когда Эдит наконец заговорила, ее голос был сухим и резким, как удар кремнем по кресалу.

– Я знаю, от чего отказалась, когда приняла эту руку. – Она постучала по плечевой пластине костяшкой. Механическая рука отозвалась гулким звоном. – Я знаю, что в долгу перед человеком, которого не назовешь ни надежным, ни здравомыслящим, – перед человеком, который использует попавших в отчаянное положение. Я проведу остаток жизни в страхе перед минутой, когда он призовет меня к себе. Но если бы не Сфинкс и не эта машина, меня бы не было в живых. Уж поверьте, Люк Марат, я понимаю, во что превратилась. Но вот чего я не понимаю, так это вашей убежденности в том, что вы имеете право меня осуждать.

– Вы не похожи на других блюстителей, верно? Вижу, вы балансируете на грани между преданностью и бунтом. Замечательно. Это весьма захватывающее положение. Позвольте мне показать вам кое-что, – сказал Марат с изысканным высокомерием, которое на менее привлекательном лице превратилось бы в презрительную усмешку.

Он поговорил с Коро, который закончил с их обувью. Ход улыбнулся, как бульдог, затем выскочил из комнаты.

– Вы, наверное, уже поняли, что здесь никогда не было животных. Золотой зоопарк представлял собой коллекцию заводных игрушек Сфинкса. Когда-то они заполняли эти клетки.

– Но зачем сажать в клетки машины, прикрученные к полу?

– Это очень хороший вопрос, капитан. Возможно, потому, что даже тогда, даже среди аристократической элиты, мало кто доверял движителям Сфинкса. – Марат опять бросил изучающий взгляд на руку Эдит. Она скрестила руки, скрывая механизм, и хозяин отвел взгляд с задумчивой улыбкой. – Мы потратили годы на демонтаж и устранение чудовищ, но пощадили одного, чтобы он напоминал о гениальности и безумстве, которые нам противостоят.

Занавес, что отгораживал соседнюю клетку, раздвинулся, и они увидели Коро, тот крутил ворот. В клетке располагалась, пожалуй, самая сложная машина, которую когда-либо видел Сенлин.

Это был птичник, золотая лестница, заполненная десятками заводных птиц. Они сидели ярусами, самые крупные – на нижней ступеньке, самые маленькие – на верхней. Их корпуса из драгоценных металлов украшали выгравированные перья и гребни. Опаловые инкрустации покрывали клювы и глаза. Позади птичника располагался массив механизмов и рычагов. Коро взялся за рукоятку у основания машины и ждал сигнала.

– Этот карильон[4] когда-то был гордостью Золотого зоопарка, – сказал Марат. – Сфинкс построил его, чтобы продемонстрировать красоту своих машин. Вот, послушайте его восторженную песнь.

Марат кивнул Коро, и тот начал крутить рукоятку.

Раздался резкий невыносимый шум. Сперва зазвучало нестройное дребезжание кухонных кастрюль, в котором было что-то от похоронного марша, потом к нему присоединился металлический взвизг скручивающейся стали. Гулкие расстроенные колокола звенели точно молотки в кузне. Птицы хлопали крыльями и дергались, выполняя мучительную последовательность действий, к которой их побуждал Коро, вращая ворот как безумный. Крылья двигались вкривь и вкось, головы отваливались, а изнутри машины сыпались звонким дождем болты и гайки.

Сенлин и Эдит вздрогнули в креслах, съежились, как будто это могло помочь ушам. Все это время Люк Марат глядел на них, сияя, и даже его привлекательная внешность не скрывала садистских побуждений.

Наконец он знаком велел Коро прекратить.

– Знаю, о чем вы думаете, – сказал Марат. – Какой дешевый трюк – позволить заводной машине проржаветь, а потом высмеять ее за то, что она не работает должным образом. Но в том-то и дело. Машины не служат нам, мы служим им. Если завтра они все исчезнут с лица земли, наша раса останется. Но когда мы убираем руку от машины, она умирает. – Марат смаковал эти два слова. – Сфинкс строит нам хозяев, в которых мы не нуждаемся. Самое сердце Башни – это машина, динамо-машина, которая крадет энергию мужчин и женщин, превращает ее в молнию и направляет в его мастерскую, чтобы произвести на свет больше хозяев, больше машин. Как можно служить такому человеку?

Эдит держала себя в руках, хотя Сенлин чувствовал ее напряжение. Марат ждал, когда она заговорит, и наконец Эдит смогла сложить в предложение несколько коротких слов:

– Легко судить о жизни, которую ты не вел.

– Верно, – согласился Марат, и его кресло сыграло три нисходящие ноты, откатываясь от стола.

Он сдернул плед с колен. Его ноги поблескивали в золотом свете лампы, освещая лицо, как зеркальный пруд. Сложные механизмы и стержни виднелись между бедренными пластинами и круглыми щитками на коленях. Броню украшали изысканные арабески, как и руку Эдит. Но в отличие от ее руки, ноги Люка Марата были мертвыми и неподвижными.

– Сфинкс соблазнил многих, очень многих мужчин и женщин красивыми машинами, которые способны ужасно вопить. Он убежден, что его работа – плод прогресса и ее нужно защищать от любых несогласных. Девять лет назад я предпочел это кресло приказам безжалостного жестянщика и ни разу не пожалел об этом.