Рука Оберона - [2]

— Так что ни один из вас ничего не хочет делать, — прервал Ганелон. — Я пошел.

Не дожидаясь наших криков, он с разбега прыгнул на черный участок, рысью промчался к центру, сделав паузу, достаточно длительную, чтобы подобрать какой-то небольшой предмет, и повернул назад.

Мгновением позже он уже стоял перед нами.

— Рискованно, — сказал Рэндом.

Ганелон кивнул.

— Но вы бы и сейчас продолжали обсуждение проблемы, если бы я не занялся делом. — Он протянул к нам руку. — Ну, и что мы с этим будем делать?

Ганелон держал кинжал. На него был наколот прямоугольник запачканной игральной карты. Я взял его.

— Похоже на Козырь, — сказал Рэндом.

— Да.

Я высвободил карту, разгладил разорванные края. Человек, на которого я смотрел, был полузнаком… в том смысле, конечно, что наполовину он был чужим.

Светлые прямые волосы, чуть заостренные черты лица, легкая улыбка, несколько хрупкое сложение.

Я покачал головой.

— Я его не знаю, — сказал я.

— Дай посмотреть.

Рэндом взял у меня карту, нахмурился над ней.

— Нет, — сказал он чуть погодя. — И я не знаю. Мне кажется, что следовало бы, но… Нет.

В это мгновение лошади снова забеспокоились, и еще сильнее, чем раньше. И достаточно было лишь чуть повернуться, чтобы увидеть причину их беспокойства: в это мгновение это исторглось из пещеры.

— Проклятье, — сказал Рэндом.

Я с ним согласился.

Ганелон прочистил глотку, вытащил клинок.

— Кто-нибудь знает, что это такое? — спросил он тихо.

Первое впечатление от зверя: змееподобие — благодаря движениям и тому, что длинный толстый хвост казался скорее продолжением длинного тонкого тела, чем придатком. Тем не менее зверь передвигался на четырех недобро когтистых лапах с двумя суставами и большими ступнями. Его узкая голова была украшена клювом, и, приближаясь, зверь мотал ею из стороны в сторону, демонстрируя нам сначала один бледно-голубой глаз, а затем — другой. Большие крылья, пурпурные и кожистые, были прижаты к бокам. Зверь не имел ни шерсти, ни перьев, хотя вокруг груди, на плечах, спине и по всей длине хвоста блестела чешуя. От клюва-штыка до извивающегося кончика хвоста зверь казался немногим больше трех метров. Двигаясь, он издавал негромкое звяканье, и я уловил какой-то отблеск у его горла.

— Самое близкое, что знаю, — сказал Рэндом, — это геральдический грифон.[4] Вот только лысый и пурпурный.

— И явно не символ нашей нации[5], — добавил я, вытаскивая Грейсвандир и поднимая острие на один уровень с головой создания.

Зверь выстрелил красным раздвоенным языком. Приподнял на несколько дюймов крылья, затем уронил их. Когда голова его качнулась направо, хвост двинулся влево, затем снова влево и вправо, направо и налево — отрабатывая при приближении эффект, близкий к гипнотическому.

Кажется, его больше интересовали лошади, нежели мы, поскольку двигал он мимо нас туда, где, трясясь мелкой дрожью и перетаптываясь на месте, стояли наши коняшки. Я шевельнулся, чтобы вклиниться.

И в этот миг зверь встал на дыбы.

Крылья его взметнулись, расправившись, словно пара обвисших парусов под внезапным порывом ветра. Зверь сел на задние лапы, башней возвышаясь над нами, и словно занял чуть ли не в четыре раза больше места, чем раньше. И тут он издал пронзительный вопль, пугающий богов, — охотничий клич или вызов, от которого у меня зазвенело в ушах. Вместе с тем он хлопнул крыльями и подпрыгнул, временно переходя в военно-воздушные силы.

Лошади сорвались и понесли. Зверь был вне нашей досягаемости. И только тогда я сообразил, что означали яркая вспышка и позвякивание. Тварь сидела на длинной убегающей в пещеру цепи. Точная длина поводка тут же стала более чем академическим вопросом.

Я развернулся, когда зверь протопал мимо, шипя и размахивая крыльями. Он не обладал достаточной подъемной силой, чтобы в своих коротких рывках взлететь вверх по-настоящему. Я увидел, что Звезда и Огненный Дракон отступают к дальнему краю овала площадки. А Яго, конь Рэндома, наоборот, рванул в сторону Образа.

Зверь вновь плюхнулся на землю, развернулся, словно хотел преследовать Яго, по-видимому, еще раз поизучал нас и замер. На этот раз он находился гораздо ближе — метрах в четырех — и по-петушиному склонил голову набок, демонстрируя нам правый глаз, затем открыл клюв и издал негромкое карканье.

— Как насчет того, чтобы атаковать его сейчас? — сказал Рэндом.

— Нет. Подожди. Слишком странно он себя ведет.

Пока я говорил, зверь уронил голову и распластал крылья. Он трижды ударил клювом о землю и снова вздернул голову. Затем чуть подтянул крылья к себе. Хвост его разок дернулся, потом завилял еще более энергично. Зверь раскрыл клюв и исторг повторное карканье.

В это мгновение нас отвлекли.

Яго вломился в Образ, сильно забирая к краю черного пятна. В пяти-шести метрах от границы, встав поперек силовых линий, конь, словно насекомое в кусок липкой бумаги, влип в одну из Вуалей. Он громко заржал, когда вокруг него вскинулись искры, грива встала дыбом.

Небо над ним потемнело. Но не привычные облака из сконденсировавшейся воды были тому виной. Возникшее образование было безупречно круглым, красным по центру, темным — ближе к краям, и вращалось по часовой стрелке. До наших ушей донесся звук, похожий на перезвон колокола, плавно переходящий в бычий рев.