Рука майора Громова - [57]

Наблюдая за Беларским, Холмин удивлялся резкой перемене, происшедшей в его внешности. Теперь ото был не забубённый и расхлябанный «матросик с Балтики», а стройный и подтянутый армейский командир с хорошей выправкой. Его холодные глаза стали острыми и пронзительными. И говорил он теперь обыкновенным и правильным русским языком без словечек воровского и флотского жаргонов.

Не опуская дула нагана, Беларский сел в кресло и обратился к Холмину:

— Итак, «рука майора Громова» вами найдена, но что вы намерены предпринять дальше?

Подневольный детектив пожал плечами.

— Пока не знаю.

Беларский левой рукой выдвинул один из ящиков стола и, достав оттуда, лист бумаги, подал Холмину.

— Читайте! Начало и конец! Середина не существенна.

Холмин взял бумагу. Она начиналась словами: «Проект постановления по делу Холмина Александра»…

А заканчивалась: «… к расстрелу».

— Там не хватает только подписи Бадмаева, — произнес Беларский, когда осужденный растерянно опустил руку со своим смертным приговором. — Вас должны казнить, как только вы закончите расследование порученного вам дела. Такова благодарность энкаведистов. Но, — его глаза странно потеплели и на лице появилась ободряющая улыбка, — не бойтесь. Вы будете жить, а умрет… другой. Убийцы майора Громова убиты рукой майора Громова. И последнего из них можно уже считать трупом… Хотя, нет. Он не последний. Останутся другие, но, к сожалению, до них не доберешься. Они в Кремле и на Лубянке…

Он вдруг вскочил с кресла, толчком ноги отодвинул его в сторону и коротко и резко приказал начальнику отдела:

— Гражданин Бадмаев! Встать! Лицом к стене!

Трясущийся энкаведист послушно исполнил его приказание. Приподняв дуло револьвера, Беларский быстро выстрелил. На затылке Бадмаева закраснелось глубокое кровавое пятно. Он, как мешок, привалился к стенке и сполз на пол. Энкаведисты зашумели, хватаясь за наганы на поясах, но резкий, повелительный голос Беларского покрыл этот шум:

— Молчать! Руки вверх! Освободить проход! Или я еще стреляю…

Энкаведисты, поднимая руки над головой шарахнулись в обе стороны к стенам. Указав Холмину на образовавшийся проход, Беларский вполголоса бросил ему:

— Уходите! На улицу. Там автомобиль у подъезда. Ждите меня. Я их задержу. Не на долго.

— Слушаюсь! — невольно по-военному ответил Холмин и выбежал из кабинета.

Глава 17 Больное сердце

Лестницу, соединяющую второй этаж с первым, Холмин одолел в несколько прыжков И, сунув под нос удивленному его стремительностью часовому свой пропуск, выскочил на улицу.

У подъезда, как и говорил Беларский, стоял легковой автомобиль, тускло поблескивая в сгущавшихся сумерках свежевыкрашенными черными боками. Шофера у руля не было. Холмин влез в его кабинку и стал ждать.

Ожидать ему пришлось недолго. Не прошло и двух-трех минут, как массивные стальные двери отдела НКВД открылись и в них показался Беларский; за его спиной виднелась фигура часового, державшего руку под козырек, В противоположность Холмину, Беларский, совсем не спеша, а медленно и как-то осторожно, почему-то слегка пошатываясь, сошел по ступенькам. Влезая в кабинку, он коротко и надрывно простонал.

— Что с вами? Вы ранены? — спросил встревоженный Холмин.

— Сердце у меня некстати шалить начало, — ответил Беларский, берясь за руль. — Но ничего. Как нибудь поедем.

Автомобиль рванулся с места…

Они проехали метров полтораста по главной улице, и Беларский начал сворачивать в переулок, но вдруг громко застонал и, бросив руль, обеими руками схватился за грудь. Автомобиль вильнул в сторону и полез на тротуар, производя панику среди прохожих. Особенно испугались две девушки, очутившиеся как раз перед радиатором машины. Они в ужасе замерли на месте, — прижавшись спинами к стене дома. Не отрывая левую руку от груди, Беларский правой все же сумел остановить машину и, повернув к Холмину красное от напряжения лицо и прерывисто выдавил из себя:

— Умеете… управлять… автомобилем…

— Н-нет, — запнувшись, ответил Холмин.

— Как же… это вы… не научились? — укоризненно, вперемежку со стонами, произнес Беларский.

— Негде было, — растерянно ответил Холмин.

— Эх, сердце мое. Вот не повезло как, Господи Боже мой, — шептал Беларский.

С минуту он сидел неподвижно, потом снова взялся за руль.

— Кажется отлегло. Пожалуй, поедем.

Он дал задний ход и стал поворачивать машину, в это время сзади загремели выстрелы и собравшуюся к автомобилю толпу зевак, как ветром сдуло. Люди разбегались, прячась к подворотнях и подъездах домов. Холмин оглянулся. От здания НКВД к ним спешили человек двадцать в слишком знакомых ему мундирах, на бегу стреляя из наганов; у некоторых в руках были винтовки. Среди них Холмин заметал одну женскую фигуру и, всмотревшись в нее, узнал Дусю.

«И она туда же. Ей-то, что здесь нужно? Из любопытства, что-ли?» — с удивлением и досадой подумал Холмин.

— Надо их отогнать подальше, а то, пока я со своим сердцем, да с машиной справлюсь, они нас настигнут — процедил сквозь зубы Беларский, вынимая из кобуры наган.

Он выстрелил три раза, и три фигуры в мундирах свалились в дорожную пыль. Остальные отхлынули назад и только Дуся продолжала бежать к автомобилю.