Рука майора Громова - [59]

Холмин пустился бежать к тому месту, которое указал ему Беларский. От дома Ольги до росшего по берегу реки высокого и густого кустарника было около полукилометра. У самых кустов Холмина окликнул негромкий гортанный голос:

— Куда бежишь, знаком?

По этому обращению и акценту в голосе, Холмин определил, что, с ним разговаривает не русский, а горец, может быть, кабардинец или черкес. Если для горцев русский не друг, но и не враг, его они, обычно, называют знакомым выкидывая из этого русского слова последние буквы:

— Куда, знаком? — повторил голос.

— К вам… к вам, — задыхаясь выдохнул Холмин.

— Зачем бежишь?

Из кустов вышел бородатый человек в черкеске и лохматой папахе, ведя за повод лошадь. Он был вооружен: шашка, маузер и кинжал — на поясе, — винтовка — в чехле за плечами.

Холмин попятился назад и, вместо ответа на его вопрос, спросил:

— Кто вы?

— Мы? Абреки, — ответил горец.

В сердце: Холмина затеплился огонек надежды. Только абреки, — смелые и хорошо вооруженные северо-кавказские повстанцы против советской власти, — могли теперь спасти Ольгу. Это был единственный выход из положения.

— Я от Беларского… К вам за помощью… Нужно спасти девушку. Энкаведисты хотят ее арестовать, — торопливо и бессвязно начал объяснять Холмин.

— Где Андрей Беларский? — спросил абрек.

— Убит, в перестрелке с энкаведистами.

— Ты его кунак?[11]

— Да… да…

— Почему ты не умер вместе с ним?

— Беларский послал меня спасти дочь майора Громова. Но я один. Что я могу? Помогите мне. Прошу вас, — стал умолять Холмин, боясь, что абреки откажут ему в помощи.

— Хорошо. Мы спасем дочь майора Громова, — оборвал его объяснения и просьбы бородач и сердце Холмина радостно забилось.

— А много ли вас? — спросил он.

— Десять и еще десять.

— Так мало? А в городе целый отдел НКВД.

— Десять джигитов хватит, — спокойно возразил; абрек. — У других есть другие дела в городе.

— Но только скорее, пожалуйста. Мы можем опоздать…

— Зачем торопиться? Аллах не велит спешить, когда не нужно…

Бородач негромко свистнул и из кустов вышло еще несколько вооруженных людей с лошадьми. К Холмину подвели коня.

— Садись, знаком!

Холмин влез на коня, бородатый горец еще раз свистнул и всадника рысью поскакали к дому, где жила Ольга.

Приехали они туда, как раз вовремя. При свете автомобильных фар Холмил увидел, что дверь открыта и двое энкаведистов сводят девушку по ступенькам к «черному воронку».

Услышавшие приближающийся топот копыт энкаведисты засуетились на улице, вытаскивая из кобур наганы и снимая с плеч винтовки.

— Стой! Кто едет? Куда? Остановись! — раздалось несколько возгласов навстречу скачущим.

Абреческий отряд остановился шагах в двадцати от дома. Бородатый предводитель всадников коротко и спокойно ответил на вопросы энкаведистов:

— Абреки!

Какой-то энкаведист щелкнул винтовочным затвором. Бородач угрожающе крикнул ему:

— Не стреляй, собака! Голову потеряешь!

Но, не обратив внимания на это предупреждение, энкаведист выстрелил. Однако он в спешке плохо целился и пуля тонко пропела в воздухе, улетая за реку. Бородач шевельнул поводьями и его конь прыжком рванулся вперед. Над стрелявшим энкаведистом поднялась и опустилась шашка. Холмин с содроганием увидел что по земле, брызгая кровью, катится человеческая голова, а обезглавленное тело, постояв несколько мгновений неподвижно и выронив из рук винтовку, падает на пыльную дорогу.

Потом все смешалось и завертелось перед глазами Холмина: кони, и люди, голубые фуражки и лохматые папахи, шашки и винтовки. Гортанные крики горцев, сливаясь с руганью энкаведистов, заглушались выстрелами. Всадники, кружась по улице на лошадях, рубили направо и налево. — Энкаведисты разбегались, отстреливаясь.

Охваченный горячкой боя, Холмин тоже ругался и стрелял, а когда патроны кончились, не заметив этого, продолжал щелкать курком револьвера. В один из моментов схватки он мельком, как во сне, увидел, что какой-то абрек втаскивает на седло отчаянно отбивающуюся от него девушку. Холмин крикнул ей:

— Ольга! Не сопротивляйтесь! Это друзья. И я здесь, Холмин!

В следующую секунду фигура всадника в черкеске заслонила от его взгляда Ольгу, а когда всадник проскакал, мимо, то ни ее, ни абрека на том месте уже не было…

Бой продолжался не более двух-трех минут. Всех сопротивлявшихся энкаведистов горцы изрубили, а бежавших не стали преследовать. Бородатый предводитель свистнул три раза, собирая свой отряд. Всадники подъехали к нему и Холмин облегченно вздохнул, увидев, что один из них держит в седле перед собой испуганную, но невредимую Ольгу.

Бородач отдал какое-то приказание абрекам на непонятном Холмину языке и отряд поскакал в сторону реки. Скакал вслед за ними и Холмин, обеими руками вцепившись в гриву лошади, и думая лишь о том, как бы с неё не свалиться. Он был неважным наездником.

За рекой отряд остановился и разделился. Шестеро всадников, вместе с их предводителем, поехали в город, где у них в эту ночь было тоже какое-то «дело». Остальные трое абреков, легко раненные пулями, и Холмин, пересадив Ольгу на свободную, запасную лошадь, направились на юг в горы.

Они ехали, то рысью, то галопом всю ночь, а к утру уже были вне пределов досягаемости советской власти. «Выход из положения» осуществился, как нельзя лучше.