Руина, Мазепа, Мазепинцы - [44]

него становится>. Бруховецкий своими доносами набрасывал

подозрения и на такие лица, которые не могли иметь прямого

значения в управлении Малороссии: так он представлял опасным, что покойного Богдана Хмельницкого, отступившего от царя Гу-

ляницкого жена и дочь приехали в Киев и остановились в Пе-

черском монастыре. Бруховецкий раздражал против себя и по-

спольство, посягая на его материальные выгоды: он доносил на

воевод, что они дозволяют посполитым людям в селах курить вино, тогда как одним козакам дозволялось иметь винокурни. Таких

мелочных доносов со стороны гетмана было писано множество, и

понятно, что он ими наживал себе недоброжелателей и возбуждал

против себя неудовольствие в большой массе жителей.

X

Перемирие России с Польшею. - Посольство

стольника Лодыженского к крымскому хану. -

Убийство Лодыженского запорожцами. - Розыск и

переписка по этому делу. - Недоразумения Козаков с

воеводою в Полтаве. - Розыск, произведенный в

Полтаве Кикиным.

Наконец состоялось давно затеянное дело примирения России с

Польшею. После июньской приостановки военных действий

уполномоченные обеих держав продолжали делать между собою съезды

и долго не могли согласиться, разъезжались, сносились с своими

правительствами, съезжались опять, и так тянулось дело до нового

1667 года. На стороне Польши стало опять более надежд и поводов

для упорства, чем на стороне Москвы. Государство московское

находилось не в блестящем положении: финансы были истощены и

запущены, монеты было мало, и новой не делали, жалованье

служилым раздавалось сибирскими мехами, вместо денег; меха нужно

было продавать иногда ниже цены, по какой ценились они при

отдаче служилым, и в самых мехах был недостаток; войско было

плохо обучено, содержать его было трудно, предводители то и дело

жаловались, что их подчиненные самовольно бегут со службы; крепости были в упадке; народ страдал от поборов и корыстолюбия

властей; воеводы и дьяки, посылаемые управлять городами и

областями, заботились только о собственной наживе; механизм

управления расшатался; сам верховный владыка государства угряз в ме-

91

лочной набожности, мало знакомился с текущими действительными

нуждами народа, успокоивая совесть свою тем, что соблюдал

церковный устав, тешился церковным богослужением и раздавал

милостыню нищим из казны, собранной с обнищавшего народа.

Человек добрый, искренно желавший добра всем; он поддавался

влиянию тех, которые были к нему близки, пользовались его

доверием и добротою и нередко обманывали его. Делопроизводство было

в руках лукавых дьяков, гонявшихся за своими мелочными

выгодами; везде господствовали лицемерие и тупоумие. Не было у

Московского Государства ни союзников, ни доброжелателей. У Польши, напротив, была тогда союзницею татарская сила, страшная своим

опустошительным способом ведения войны. Уже не могло быть

более речи об удержании того положения, какое приняла было Россия

в половине XVII века, при Богдане Хмельницком, когда между

Польшею и Россиею ставился вопрос: кому из них первенствовать

между собою? Теперь не думали более не только об удержании всего

великого княжества Литовского, но даже, и о сохранении за собою

всей Украины, добровольно отдавшейся под власть Москвы. Трудно

было Москве домогаться этого, так как Москва сама своею

бестолковою политикою произвела в Украине смуту, которая разложила

общество на две партии - желавших и нежелавших пребывать в

государственной связи с Москвою. Нежелавшие создали себе идеал

самобытного независимого существования; однако, за недостатком

в народе умственных и нравственных способов к достижению

такого идеала, метались малороссияне то в ту, то в другую сторону, цепляясь за надежду то на поляков, то на татар и турок. Московское

правительство, чувствуя ослабление сил своего государства, уперлось только на том, чтоб удержать хотя небольшую часть из того, что ему добровольно отдалось. Таким образом, Москва не прочь

была оставить за Польшею всю правую сторону Днепра, а для себя

ограничиться приобретением левой, которой значительная часть

принадлежала уже ей давно, и только после Смутного времени при

отце царствовавшего государя была утрачена. Благочестивому царю

Алексею Михайловичу хотелось удержать на правой стороне хотя

Киев с окрестностями на пять или на шесть верст, даже хотя бы

временно, лет на пять, в надежде, что обстоятельства изменятся в

течение этого времени. Польские уполномоченные не соглашались

и на это; и царь решался уже, наконец, пожертвовать Киевом. Но

тут Дорошенко, объявивши себя открытым врагом Польши и

заключивши договор с ханом, навел татар, которые стали опустошать

польские области и, таким образом, из недавних союзников

Польши вдруг стали ее врагами. Этим обстоятельством воспользовался

русский уполномоченный Ордын-Нащокин и выговорил у польских

комиссаров уступку Киева, впрочем, только на два года. Поляки

надеялись, что в течение этого срока они успеют переделать в Ук-~

92

раине все на свой лад, и непостоянная орда снова станет

действовать в их видах. Таким образом, 13-го января 1667 года было

заключено перемирие на 13 лет, до июня 1680 года. Всетаки Москва

должна была приплатиться подарком польским комиссарам; им