Руимо. Пришедшая - [58]

— Все ещё спят, а я не спал всю ночь — хотел вас дождаться. Ой, а что это за дедушка? Почему у него лицо в крови…

— Эмрин, отец с матерью ещё не вернулись? — строго спросил Ричард, чуть отстранившись. Мальчика это нисколько не огорчило: светлые глазки по-прежнему сияли.

— Нет, дядюшка. Только нянечка пришла к бабуле, а Мирти ещё спит…

— Зови няню, Эмрин. Этого…дедушку, нужно вымыть, одеть и накормить.

Эмрин неуверенно шагнул к старцу; он громко вдохнул от изумления, когда заметил белёсые глаза с тяжёлыми, полузакрытыми веками, но ничего не сказал. Взявшись за тонкую, грязную ладонь, аккуратно провёл через крыльцо, а затем — в дом. Ричард держался позади.

— Сюда, дедушка, вот так. Тётя Ивве, дядя Аргус велел…

Когда няня появилась в скромной прихожей, Ричард уже поднимался по поскрипывающим ступенькам на второй этаж. Там отцом Эмрина — Лоннедом, ему была выделена небольшая комната.

Лоннед, невысокий, но широкий и коренастый, был кузнецом и настоящим мастером своего дела. Благодаря посредникам и сплетням Ричард узнал, что в Ведруке этот человек — единственный, кто может и умеет работать с белой сталью, и не раз ковал мечи для Элиты. И если выторговать сталь у «таинственного» торговца, прячущего лицо под маской, было нетрудно, то на условия кузнеца он согласился с большим трудом.

Несмотря на то, что семейство Лоннеда жило достаточно скромно, он отказался предоставлять свои услуги за деньги. Взамен он предложил какое-то время погостить в его доме и обучить детей грамоте, а своего семилетнего сына — Эмрина — старотувиамскому, потому как слышал, как пара служителей храма трёх Светлых расхваливала своего послушника, Аргуса из Релендола.

Сначала Ричарда возмутило это предложение и он отказался. Но, поразмыслив, решил, что заставить кузнеца работать насильно не получится: помимо того, что он был невероятно упрям, его знали все в округе, и даже — в Золотом городе. И если что-либо случится, во всём, несомненно, обвинят Аргуса из Релендола, и даже посредники не смогут его оправдать. Однако, из предложенных условий он мог извлечь выгоду: поскольку Маркус отправил его в Ведрук на неопределённый срок, пожить какое-то время у Лоннеда — неплохой способ втереться в доверие к людям и отвести от себя подозрения.

— И зачем я согласился? — думал Ричард, разглядывая своё отражение в настенном зеркале. Ведь он мог позволить себе самые дорогие апартаменты, и приходить в этот дом лишь время от времени…

Щетина на подбородке и щеках отросла, волосы на голове стали длиннее — куда быстрее, чем обычно, и во многом благодаря Амиталь. Таким неухоженным себя он видел, пожалуй, впервые, и это раздражало.

Через открытое узкое окно в комнату врывался свежий воздух вместе с лаем соседской собаки, уже слышались шаги прохожих. Ричард с трудом выносил этот нескончаемый шум и суету: он мечтал о тишине, прохладе и полумраку Хамир-Ракода, к которым так привык.

У окна стоял старенький письменный стол, а на нём два сундучка. Ричард открыл тот, что был с узорами в виде острых засечек, и достал одну из пробирок с зельем. Амиталь имело горьковатый привкус и было терпким. Выпив дозу, он сосчитал оставшиеся и удивился, потому как уже израсходовал половину; оставшегося зелья ему хватит, самое большее — на две недели, а вестей от Маркуса не было с тех пор, как он покинул Хамир-Ракод. Ричард надеялся, что наставления предводителя ему передаст кто угодно, только не Катрина. Впрочем, ему будет неприятно общество любого, кто бы это ни был, за исключением Адель.

Ментор оставил плащ на стуле, снял сапоги и прилёг на скрипучую, но на удивление удобную кровать, и начал вспоминать.

Он видел её в ущелье. Ту самую Пришедшую, которую не сумел привести к Маркусу; сравнивая её в день их встречи и сейчас, он был несколько удивлён. Она изменилась. Ричард не знал, как именно — внешность осталась прежней. Однако, изменения эти не были естественны для стамра и ни с чем подобным он никогда не сталкивался: человечьим теперь в ней было далеко не всё. Периодически он ощущал едва заметные всплески энергии, не похожей даже на менторскую.

Из-за Амиталь Ричард был немного вялым; посчитав дни, понял, что бодрствует уже пятые сутки, и решил немного вздремнуть. Стоило ему расслабиться — окно в комнате громко хлопнуло и послышался треск. Он не вздрогнул, хоть удар был очень громкий и внезапный. Испытывая недовольство, он открыл голубые глаза и нехотя поднялся. Стекло треснуло, но не разбилось; присутствие незваного гостя Ментор ощутил до того, как услышал тихое, зловещее шипение. Обернувшись, поначалу ничего не увидел, но после краем глаза заметил движение.

На столе его была большая чёрная змея; чешуйки её переливались на свету, по всей длине тела те, что были бордового цвета, складывались в пятнистые узоры. Она вытянулась, поравнялась с Ричардом и, внимательно на него глядя, попробовала воздух на вкус; а потом отвратительнейшим образом стала извиваться, превращаясь в живую бесформенную массу, быстро увеличиваясь в размерах. Когда превращение завершилось, на столе вместо змеи сидела, опираясь на руки, бледная женщина с тёмными, собранными в тугой высокий хвост, волосами. На шее под чёрным кружевным воротником рубашки виднелась чешуя. Женщина обречённо вздохнула, закинула ногу на ногу, демонстрируя туфли на необычайно высоком каблуке. Сперва, не скрывая отвращения, внимательно изучила окружающую её обстановку в комнате Ментора, и в последнюю очередь обратила внимание на него.