Ручная кладь - [55]

— Пройдешь первой, я тебе рекомендацию в школу инструкторов дам.

Пока я раздумываю, дождь действительно заканчивается, облачность частично рассеивается, и припудренная свежим снегом Чапдара смотрит на меня манящим взглядом, розовея в лучах заходящего солнца.

— Хорошо.

Мы выходим рано, осторожно ступая по мокрой траве, быстро двигаемся круто вверх и через два часа подходим под маршрут. «Паровоз», тяжело дыша, еще пыхтит на подходе, когда я под внимательной Сашкиной страховкой, начинаю лезть вверх по крутым заснеженным скалам. Погода на удивленье хорошая. Под нещадно палящим утренним солнцем, со скал множественными ручейками стекает тающий снег. Сначала мы ребят не ждем, оставляя перильные веревки. Наша основная задача успеть пройти ключ — голову сфинкса, пока снова не пошел снег. Веревки кончаются, а ребят все еще нет. Мы сидим на заснеженной полке, поливаемые холодными струями стекающей отовсюду воды, ожидая пока, пыхтящие от натуги «менты», не поднимутся по перилам. Саша ругается, но это не помогает. Небо потихоньку затягивает облаками. Некоторые облака пролетают мимо, обдавая брызгами. Погода откровенно портится. С набором высоты дождь переходит в снег. Я подхожу под голову сфинкса и залезаю в небольшую пещерку, где можно укрыться от снега и холодного ветра. Ждать придется долго, ребята идут медленно, сильно растянувшись по маршруту. Я вытаскиваю из рюкзака спальник, расстилаю коврик и спокойно укладываюсь спать. Сашка тоже залезает в пещеру и устраивается рядом со мной. Первая приходит Ира. Места в пещере уже нет, и она присаживается под скальный навес. Подошедшие «менты», смотрят на нас с плохо скрываемой неприязнью. Я предлагаю поставить палатку и заночевать. Это не вызывает энтузиазма. Мне больше никуда не хочется лезть. Я смотрю на Сашку. «Ты что, действительно хочешь здесь заночевать», — говорит его взгляд. Нет, не хочу. И пускать его первым тоже не хочу. Он высокий и тяжелый. Весит, наверное, больше восьмидесяти килограмм. Если сорвется, я не удержу. Наступая на горло собственной лени, я вылезаю из теплого спальника. Один из «ментов» тут же занимает освободившееся в пещере место.

Я внимательно осматриваю маршрут. Участок скалы достаточно крутой и снега на нем немного, но рельеф не виден и это усложняет задачу. Я поднимаюсь на пару метров и вижу хорошую горизонтальную щель. Не задумываясь вбиваю крюк и, осторожно расчищая снег с выступающих участков скалы, выбирая, за что можно ухватиться руками, двигаюсь вверх. Облачность вокруг густеет, видимость падает, скала кажется абсолютно гладкой. Я двигаюсь все медленнее и осторожнее и, наконец, останавливаюсь, лихорадочно пытаясь нащупать хоть что-то. От напряжения глаза слезятся, но все-таки замечают небольшой выступ, и я хватаюсь рукой и, ничего не понимая, лечу и повисаю на веревке. Я успеваю заметить Сашкин испуганный взгляд и недоумение «ментов», бьюсь о скалу и, немного покачавшись на веревке и успокоившись от пережитого шока, поднимаюсь в исходную точку.

«Ты как?» — спрашивает Сашка скорее глазами.

— Пошла, — отвечаю я и снова двигаюсь вверх.

— Осторожнее.

«Нужно быть более внимательной и не делать резких движений» — говорю я себе, плавно переставляя руки и ноги. Метр, два, три, пять отделяют меня от последнего крюка. Нужно либо бить еще крюк, либо положить закладку. Но куда? Стена плохо освещена и припорошена снегом, все сливается, и глаза не находят ничего подходящего. Еще шаг, еще. Сколько уже от меня до крюка — метров пятнадцать или больше? Англичане правы, измеряя расстояния в футах. Я стараюсь не считать и просто ползти вверх. Наконец руки нащупывают маленькую трещинку. Я пытаюсь засунуть закладку, но она слишком узка. Нужно вбить швеллер. Я осторожно снимаю швеллерный крюк и вставляю в трещину. Но как его вбить, когда я сама еле стою? Один, два, три осторожных удара молотком и я чувствую, как начинает вибрировать нога на зацепке. Я отпускаю молоток и придерживаюсь за крюк рукой. Страх. Холодный липкий страх сковывает тело. Колени лихорадочно бьются о скалу, и я ничего не могу с собой сделать. Футы, отделяющие от предыдущего крюка, лишают меня остатков воли и разума.

— Ты там, что уснула!? — слышу я снизу недовольные голоса «ментов».

— Мы так здесь заночуем!

— Шевелись, давай, холодно же!

Я слышу, как Сашка стараясь заглушить недовольство «ментов», советует что делать. Советы я неплохо даю себе и сама, но никакая сила не может оторвать меня от скалы. Я уже чувствую, как пальцы теряют чувствительность, и понимаю — еще чуть-чуть, и я полечу вниз. Я засовываю по очереди замерзшие пальцы в рот и отогреваю их, обсасывая, как леденцы. Острая боль пронизывает насквозь, и я прижимаюсь лбом к скале и чувствую, как крупные слезы капают из глаз. «Хорошо, что пальцы болят, значит, не отморозила» — успокаиваю я себя. Я поднимаю глаза вверх и начинаю судорожно возить рукой по скале и наконец, нащупываю, что-то для руки, но пальцы еще очень болят и непонятно смогу ли я за это удержаться. Я ставлю ногу чуть повыше и все-таки перехватываю руку. Вторую ногу мне поставить некуда и я просто ставлю ее на стену. Я замечаю под коленом швеллер. Я знаю — так делать нельзя, но ставлю на крюк ногу и медленно переношу вес. Я чувствую, как вибрирует титановый крюк, прогибаясь под моей тяжестью, но мои глаза уже видят засыпанную снегом наклонную полку. Я засовываю руку в снег, чтобы нащупать хотя бы одну зацепку. Рука проваливается по локоть, и снег попадает мне в рукав. Мне инстинктивно хочется отдернуть руку, но я только глубже и глубже влезаю в сугроб, морщась от мерзкого ощущения стекающего по руке ледяного ручейка. Наконец мои пальцы застревают между камней, и я выползаю на коленях на полку.