Ручная кладь - [52]

Дверь палаты открылась, и мальчишка лет пяти с букетом полевых цветов подошел к Виктору.

— Это тебе, — сказал мальчишка, протягивая ему букетик.

Витя посмотрел слегка ошарашенным взглядом на ребенка.

— Ты меня забыл? Я Килюша. Я ехал у тебя на спине с голы, — продолжил мальчик, слегка картавя букву «р». — Это малгалитки, цветы такие. Я сам их налвал.

— Положи, — сказал Витя, кивая на тумбочку.

Мальчик положил букетик и запрыгал на одной ножке по квадратикам линолеума.

— Завтла плилетит мой папа, — поделился важной новостью ребенок, и прыгнул в соседнюю клеточку, — и забелет меня домой, — продолжил свой рассказ Кирилл и еще раз прыгнул. — А ты когда домой? — он опять прыгнул, но уже на двух ногах.

Дверь снова распахнулась и появилась медсестра со шприцом.

— Кирюха, ты, что здесь делаешь? — строгим голосом произнесла она, — тебе кто разрешил в хирургию ходить?

— Я плишел поплащаться, — не растерявшись, заявил мальчик и выбежал из палаты.

— И сюда грязь притащил, — разворчалась медсестра, увидев на тумбочке цветы.

— Поворачивайся, — скомандовала она Виктору, подходя со шприцом.

«Кого еще принесло?» — подумал Виктор, когда, не успев закрыться за медсестрой, дверь снова открылась.

— Привет Серега, — Витя совершенно не ожидал увидеть напарника и расплылся в счастливой улыбке.

— Ты как? — Сергей кивнул на Витькины бинты.

— Пока лечат, — вроде резать не будут, но из хирургии не отпускают.

— Хорошо. А я поеду домой бронхит долечивать. Видать крепко меня продуло, никак кашель не проходит. Ты сам-то, что планируешь?

— Да не знаю даже, — Витя задумался. — Думаю нужно в институте восстановиться, да и семью заводить. Не мальчик чай.

— А горы? — с тихим ужасом в голосе спросил Сергей?

— Буду летом к Санычу ездить спасателем. Жетон у меня есть, — ответил Витя. — Знаешь, я подумал, что единственный риск, который оправдан, это когда ты рискуешь своей жизнью ради того, чтобы спасти чужую жизнь.

Лицо Сергея перекосилось.

— Ну и ладно, — пробурчал Серега, попрощался и вышел за дверь.

Альпинисты его окружили плотным кольцом.

— Ну что там, как он? — звучало со всех сторон.

Сергей смотрел на товарищей с нескрываемым изумлением:

— Да чушь какую-то несет, — тихо сказал он. — Учиться хочет, жениться, говорит рисковать жизнью глупо.

Альпинисты затихли. Наступила напряженная тишина.

— Да это ему наркоту колют, вот он и бредит, — раздался голос в толпе.

— Конечно, — радостно согласились собравшиеся, — поправится, все пройдет.

Гипоксия

Жизнь — интересная штука. Ее повороты и изгибы непредсказуемы, а фантазия бесконечна. Она порой создает сюжеты, которые никогда в голову не придут даже самому выдающемуся сценаристу.

Я лежу на траве, подставив тело теплым лучам солнца, и смотрю в бездонную голубизну неба. Вокруг меня летает огромная бабочка и пытается приземлиться на нос. Я с замиранием сердца жду, когда она, наконец, сядет, боясь пошевелиться, и рука уже напряженно ожидает подходящий момент, чтобы схватить это прекрасное создание, не помяв очаровательные крылышки.

Вдалеке раздаются крики. Меня зовут по имени, и я поворачиваю голову в сторону, откуда доносится звук. Бабочка испуганно улетает. Ребята машут мне руками. Я лениво встаю и иду к ним. Инструктор пришел с жеребьевки и сообщил, что нам выпала 4А Чимтарга. Это самая высокая гора района и я вижу, как лица у всех светятся радостью.

— Сколько она? — пристаю я с вопросами.

— Почти пять с половиной тысяч, — с гордостью сообщает инструктор.

Я осматриваю окрестности, но вокруг нас не видно снежных шапок, только крутые скальные отроги.

— А где она? — не унимаюсь я.

Инструктор водит по воздуху руками в неопределенном направлении, что должно, наверное, означать «где-то там».

Мы уходим собираться, утром нам выходить. Всего нас четверо — две связки. «Деды» — Сергей с Вадимом, которым уже за тридцать и они чувствуют себя умудренными опытом и смотрят на нас с Андрюхой, «молодняк», свысока.

Выход после завтрака. Мы медленно ползем часа четыре до Куликалонских озер, отдыхаем, любуясь, как снежные шапки Марии и Мирали отражаются в неестественной голубизне озер, и двигаемся дальше. Часа за два-три поднимаемся на высоту 3700 — перевал Алаудин и не спеша спускаемся вниз к Алудинским озерам. Здесь у нас отдых и обед. После обеда мы двигаемся дальше в сторону Мутных озер. За время обеда, уставший от такого дальнего перехода, еще не акклиматизированный организм не успевает отдохнуть. Я плетусь последней, еле переставляя ноги по узкой каменистой тропе, проклиная солнце, палящее мою голову, дальний переход с тяжелым рюкзаком, в очередной раз обещаю все бросить, завязать с альпинизмом и ездить отдыхать как все нормальные люди — на море.

К ночевкам приходим уже часам к шести. Солнце скрылось за горным хребтом, и лужи, образованные горным ручейком, по краям прихватила тонкая корочка льда. Есть не хочется. С трудом вталкиваю в себя пару ложек ужина и заваливаюсь спать. В голове шумит, и сон не глубокий. Резкий свет в глаза прерывает его, и я недовольно смотрю на Андрюху, светящего в лицо фонариком.

— Ты чего? — недовольно бормочу я.

— Вставай, выходим уже, поесть не успеешь.