Ручьём серебряным к Байкалу - [51]
Наконец, он перестал им улыбаться. Стоял, молчал, с ленцой покачиваясь на носочках и глубоко засунув руки в карманы брюк. Стал сух и каменист до сдавленного в горсти пренебрежения. Он знает за собой, что не сможет себе позволить быть вульгарным и грубым, но он может позволить себе молчать, просто молчать. Он – над толпой. Он догадывается и опасается, что эти или какие-нибудь другие люди могут заболтать, затереть, загадить его душу. А ему во что бы то ни стало нужно, чтобы в его жизни всё же состоялась истинная высота – высота духа, высота чувств, высота помыслов, высота поступков. Высота всей его последующей жизни, насколько будет ему отмерено.
Подпорхнувшие дамы, особы местного почти бомонда, жёны и подруги компаньонов Льва, потянули Елену в зал боулинга, где покорно сыплются кегли, бархатисто шуршат катящиеся шары, следом – восторженность возгласов. Елена ещё не освоила этой забавы, играла раза два, – не понравилось, не поняла суть шика. Но катать по дорожке шар, сбивая им кегли, модно, модно до ужаса, до писка, к тому же Елене страстно хочется быть в кругу избранных, и бесспорно, что они признают её своей, если тянут за собой. Она горда, она благодарна, она, наконец, счастлива; может, не совсем, но почти, почти счастлива. Приласкиваясь к Льву, она уговаривала и его с собой, и при этом надзирала неусыпно, как поглядывают на её льва, на её ласкового зверя, наверняка завидуя, ожидающие её дамы. Он, задумчивый, напряжённый, сумрачный, сказал «Нет», чуть разжав губы, и – отошёл в сторону. Отошёл и от неё, и от компаньонов. Отошёл решительно, возможно, дерзко выражая: хватит, надоели, пустые вы люди! Побрёл по залу, всматриваясь в толпу: где же Мария? Что с ней? И Елена, и компаньоны насторожились. Однако Елена тут же широко и приятно улыбнулась всем и ей ответили тоже приятными, но несколько скованными в снисходительности улыбками. Она жизнерадостным шагом направилась с дамами, держа бокал с шампанским на кокетливом отлёте руки.
Ресторан гремел музыкой. В полумгле – столпотворение, перемешанность людей, красок, огней, закусок, столов, стульев. Ничего не разобрать, окружающее видится Льву едино-однообразным, несуразным, бессмысленным. Даже ёлка неинтересна ему, и маскарадные костюмы не привлекают, и заглядывающие в его глаза женщины равнозначны для него. Бритвы-лучи с нарастающим весёлым изуверством полосовали по живой мотавшейся массе. Льву представляется, что сверкают молнии, что грохочет гром, что трещит земля. Чему-нибудь да быть! Озирается. Вертится. Рыскает глазами. Марии не видно. Чувство страха и отчаяния становятся уже невыносимыми, удушающими, до того, что в груди подчас стремительно съёживалось и немело. Да где же, где же Мария?! Что с ней?!
Он метался по залам, по закуткам, по коридорам и переходам, заглядывал в окна, выбегал раздетым на мороз. Нет Марии! Его ослепляют, обжигая глаза, бьющие повсеместно вспышки. Он злится, злится до лютости, и злость минутами захлёстывает рассудок. Если бы рядом был один из этих выстреливающих шаров, возможно, расшиб бы его кулаком.
Наконец – кто там, кто там? Она! Нашёл!
Лев обессиленно привалился к стене и ненасытно смотрел на Марию. Она веселилась, танцевала. Кто ещё из здесь собравшихся может быть настолько грациозно тонок, но и одновременно до смешного неуклюж в своей естественной недоразвитости? Кто ещё из здесь собравшихся может быть, танцуя, простодушен, но и одновременно лукаво вёрток, изобретателен? Только она – необыкновенная, многообразная, непостижимая Мария!
Она танцевала в большом кругу молодёжи. Лев морщился: почти что у всех девушек голые животы. Ему такая замашка одеваться представляется глупой: надо понимать, что пришли не на пляж. И танцуют – плохо, даже очень плохо, просто никудышно: скучно, пресно, с кривляниями неумными и даже безобразными. У Марии живот не голый, – Лев доволен. Все в джинсах, вообще одеты вроде как неряшливо, с вызовом, очевидно заявляя: не нравится – не смотри! А Мария во взрослой одежде, на ней великолепно сидит это тщательно выбранное ею, но неодобренное матерью приталенное платье с глубоким декольте и большим разрезом сзади. Лев радуется: она одета серьёзно, не по-дурацки, хотя, наверное, надо признать, что не совсем по возрасту. В этой компании холёной, расслабленной молодёжи она самая, кажется, положительная и самая, несомненно для Льва, красивая, восхитительная девушка. Видит – она старается выделиться из этой надменной серой, хотя и многоцветной и всячески украшенной массы: змейкой шевелит туловищем, чуть подпрыгивает, гирляндами выставляет вверх ладони. Она бесподобна, хотя наивна. Он любуется ею, он гордится ею, и он вот-вот улыбнётся. Ему хочется заглянуть в глаза Марии и сказать ей что-нибудь дружеское, подбодрить её, пожелать счастья в новом году.
