Рублев - [38]

В любом возрасте принятие иноческого пострига считалось огромным событием для человека. Отказ «от мира», от радостей семейной жизни, принятие строгой дисциплины послушания, телесная аскеза — уже эти самые первые и простые обеты монашеского быта требовали большой решительности, устремленности воли.

Правда, раннее монашество для художников, писателей средневековья, кроме несомненного свидетельства определенно направленных стремлений личности, имело и проверенный многовековой традицией свой, если так можно выразиться, бытовой смысл. Вступающий с молодых лет на этот путь рано обретал условия и культурную среду, которые давали возможность получить значительные знания и постоянно, говоря теперешним нашим языком, профессионально заниматься любимым творчеством. Но для художника времен Рублева была возможность равная (а по некоторым мнениям — большая) приобщения к творчеству именно в мирской среде. Значит, было у Рублева особое направление воли, желание иного, иноческого пути в жизни и искусстве. Если принять версию о позднем его пострижении, когда в монастырь ушел художник-знаменитость, имевший в миру как будто бы все, что нужно человеку, то это свидетельствует о неудовлетворенности жизнью, о поисках чего-то более значительного (в категориях его собственной и присущей его мировоззрению системы ценностей).

Чего же искал Рублев в иночестве? На этот вопрос никто бы никогда не мог ответить, если бы мы не знали зрелых плодов его искусства. То были поиск, жажда цельности, неразделенности жизни и творчества. Он хотел сам жизненно, сущностно воплотить в личной своей судьбе те мысли и идеалы, которыми питалось и жило искусство его времени.

Древние письменные источники называют Андрея чернецом. Так в обиходе звали на Руси монахов по темному и скромному их одеянию. Сама же слово «монах» греческого происхождения, переводится как «отдельный», «живущий уединенно», «отшельник». Древнерусский язык знает еще одно слово для обозначения людей, в среду которых вошел Рублев, — иноки, то есть «иные», живущие по-иному..

Отделенность от общества, безбрачие, отречение от жизненных удовольствий как способ духовного совершенствования знают многие религии. В христианстве начатки монашества зародились достаточно рано. Отдельные отшельники появились уже в третьем столетии нашей эры. Но в целое направление, получившее определенные очертания, монашество впервые оформилось в

IV веке в Египте. Историки религии усматривают среди причин его зарождения влияние идей неоплатонизма, имевшего большое распространение в Александрии. Последователи этого учения проповедовали очищение духа путем воздержания от телесных наслаждений. Однако воздействие местной школы неоплатоников не могло быть подлинной причиной явления, которое оказалось очень жизнестойким и быстро распространилось среди всех христианских народов. Идея его коренится глубоко в самом христианстве, в его взаимодействии с исторической жизнью человеческих обществ. Этические идеалы, присущие этому мировоззрению, если не всегда, то, во всяком случае, весьма часто приходят в противоречие с теми отношениями, которые складываются между людьми, с неабсолютностью и половинчатостью — «теплохладностью» человеческого поведения в обыденной жизни, «в миру». По-видимому, не случайно, и это отмечалось не раз в исторической науке, отшельничество проявилось именно в IV столетии, когда оскудело нравственное, социальное начало «первохристианских» общин и жизнь среди полу языческого общества, по «стихиям мира сего», а не по высоте учения, перестала удовлетворять наиболее ревностных, радикальных в религиозном отношении людей. Это был своего рода протест против обмирщения, обытовления христианства. Отдельные люди уходили от общества в пустыни, принимая на себя трудности неустроенного отшельнического бытия.

На заре монашества утвердилось два типа монастырей. Один предполагал сохранение даже в большом обществе иноков отшельничества, отдельной жизни каждого монаха. Другим типом было общежительство, где объединялась в единстве быта, общности имущества вся братия монастыря. На Русь монашество было принесено из Византии едва ли не одновременно с крещением страны, в конце X столетия. По преданию, первым монастырем в стране новокрещеных русичей стала созданная переселившимися сюда греческими монахами Спасская обитель близ Вышгорода. Национальному русскому монашеству положили начало Антоний Печерский — основатель пещерного монастыря в Киеве (в 1062 году) и его ученик и преемник Феодосий.

В Печерский монастырь, как теперь общепризнано, стягивались и в нем постепенно возрастали большие культурные силы. Сам Феодосий был выдающимся мыслителем и писателем. Часть его литературного наследия, в основном нравственно-аскетические послания, дошла до наших дней и, безусловно, хорошо была известна в рублевскую эпоху. Здесь же, над пещерами на берегу Днепра, зародилось национальное искусство — первые русские иконописцы Алимпий и Григорий были печерскими иноками.

Перед нашествием монголов на Руси было немало таких очагов просвещения. Семнадцать монастырей в самом Киеве, по четыре в Чернигове и Переяславле, пять в Смоленске, по три в Галиче и Полоцке, пять во Владимире, два в Ростове, четыре в Суздале, двадцать в Новгороде и десять на его обширных окрестных землях — вот, может быть и неполный, список русских домонгольских обителей. Монгольское нашествие уничтожило многие из них. Сохранившиеся были разграблены, разорены. В огне и буре азиатского нашествия погибли собранные в монастырях бесценные сокровища письменности, искусства.