Рубиновое ожерелье - [39]

Но, конечно, Лайам не мог этого сделать. Она была такое нежное создание! Добрая, нежная мисс из деревни, совершенно не знающая о том, как соблазнительно она выглядит. Так соблазнительно, что он сгорает от желания. И она даже еще более наивная, чем его сестра. Эмелайн, наверное, все еще верит, что молитвами можно достичь своего счастья.

Даже зная, что он не должен так делать, Лайам продолжал смотреть на нее. Он смотрел на улыбку в ее глазах, на необыкновенно честное и открытое лицо. Да она просто очаровательная!

И он даже не мог ей сказать, как она прекрасна, потому что воспитанные леди считают неприличными такие глупые комплименты.

— Мадам, — сказал он, поклонившись, — вы настолько же очаровательны, насколько пунктуальны.

К его удивлению, в глазах Эмелайн вспыхнули лукавые искорки.

— Что за странная комбинация комплиментов, сэр! Какой же из двух мне считать более ценным?

— Несомненно, последний, мэм, — ответил шутливо Лайам. — Я не хочу быть обвиненным в том, что с легкостью дарю комплименты.

— Что касается этого, — сказала она, затрепетав ресницами, — то, пожалуйста, умоляю вас, дарите свои комплименты. Я знаю, что леди не должны нравиться комплименты, но мне они почему-то очень нравятся!

«Что за странная игра?» — подумал Лайам. Он невольно улыбнулся. Впрочем, он и раньше находил Эмелайн весьма забавной. Но только вчера ему пришла в голову мысль, что с Эмелайн он чувствует себя моложе. Он будто тот молодой человек, каким был еще до войны.

— Конечно, — продолжала Эмелайн, — вы совсем не обязаны осыпать меня комплиментами…

Он слегка кашлянул.

— Нет?

— Конечно нет! Дюжины комплиментов пока хватит. Особенно если вы сможете упомянуть все то, вас во мне восхищает, включая и мои манеры.

— Что касается ваших манер, — сказал он сухо, то по их поводу у меня уже готово сразу несколько комплиментов. Но сомневаюсь, что вы захотите услышать хоть один.

Кокетка на это замечание лишь попыталась спрятать улыбку.

— Ах, сэр, не говорите мне только, что это моя скромность вас смущает, — сказала Эмелайн. — В таком случае вы можете смело сократить число ваших комплиментов ровно вполовину.

— И все еще их слишком много, — ответил Лайам. — Но уверяю, что вам достаточно будет даже одного.

Он подал ей руку. Когда Эмелайн встала, он придержал ее так, что между ними было всего несколько дюймов.

А он хотел еще большей близости. Тогда он наклонился так, что его губы коснулись ее щеки.

— Вы, — прошептал он, — вы бесподобная кокетка.

Их вторая поездка в Вестминстерское аббатство была более спокойной — без каких-либо дорожных происшествий или других инцидентов. Они быстро миновали Сент-Джеймс, затем повернули к стоянке экипажей. Беседа во время поездки была легкая, ничего не значащая. Эмелайн решила, что это из-за грума, который сидел на откидной скамейке позади них. Присутствие слуги было для Эмелайн также предлогом, чтобы не рассказывать Лайаму о таком неприятном событии, как визит Брофтона к ней в дом. И она воздержалась от этой историей до возвращения с Лайамом в Сеймур-хауз. Лайам помог Эмелайн выйти из коляски, затем повел к западной двери. Он поинтересовался, не желает ли Эмелайн присоединиться к одной из туристских групп.

— Или вы полностью доверяете мне? — спросил Лайам.

Она вопросительно подняла брови. А он похлопал себя слегка по груди, так, будто у него в кармане сюртуки лежал обещанный путеводитель.

— О, нет! Я вверяю себя в ваши руки.

— Прекрасно, — сказал он. — Позвольте мне начать с информации о том, что неф, в который мы собираемся сейчас войти, шириной семьдесят два фута и высотой сто два фута.

Эмелайн удивилась, что Лайам решил выучить все эти детали, для того чтобы рассказывать ей. Она проходила мимо многочисленных статуй и удивилась еще больше, когда Лайам перечислял ей имена известных скульпторов. Поэтому уже не было ничего удивительного в том, что через некоторое время образовалась небольшая группа слушателей, которая следовала на расстоянии, пока Лайам рассказывал о знаменитостях, запечатленных в камне.

Лайам решил оторваться от этой группы. Он повел Эмелайн вниз по лестнице. И вот они вместе переступили порог святилища и залюбовались прекрасными гобеленами, висевшими позади алтаря. В это время к ним приблизился один весьма важный джентльмен. На нем был дорогой костюм темно-зеленого цвета, жилет в золотистую и коричневую полоску, и он напоминал яркого жука. Из-за этой очень тесной зеленой одежды он был вынужден не идти, а, скорее, перекатываться, семеня ногами. Однако джентльмен все-таки приблизился и уверенно вытянул вперед свою коротенькую пухлую ручку.

— Уиткомб, старый приятель! Это никак ты?

Пробормотав что-то сквозь зубы, Лайам шагнул навстречу джентльмену и пожал ему руку.

— Викери!

Как оказалось, этот кругленький джентльмен учился вместе с Лайамом в Итоне. И уже через минуту Викери представлял ему свою жену, тещу и сестру жены, очень молодую леди, которая делала визиты сейчас, во время сезона. Лайаму ничего не оставалось, как только кивать головой. Если у Эмелайн и были какие-то сомнения насчет того, что Лайам действительно первый жених, то они сразу рассеялись под бесконечным потоком слов, которые обрушили на него миссис Викери и ее мать. Как только женщины узнали, что Лайам теперь пэр, а Эмелайн вовсе не его жена, и что она вдовствующая леди Сеймур, их лести не было предела. Уже через минуту они чуть ли не кидали в него платочками и, а намеки по поводу молодой леди и ее желаний становились все прозрачней. Женщины хотели вытянуть из Лайама обещание, что он будет присутствовать на первом балу молодой леди. Хотя он упорно делал вид, что не понимает их намеков. Но они повторили свою атаку, зайдя с другой стороны и спрашивая, отдает ли он предпочтение музыкальным вечерам или завтракам на открытом воздухе.