Рубежи - [26]

— Эх, артиллеристы!.. Сколько шуму наделали, и все впустую, — досадливо произнес Пуговицын.

— Первый блин комом. Ничего. Пристреляются! — ответил Виктор.

— Теперь жди гостей, — произнес Куракин. — Готово, разведал… Будет шум! Вся артиллерия заговорит. Но почему не взлетают истребители?

Как будто отвечая ему, тройка истребителей появилась в воздухе. Провожая их взглядом, каждый подумал о своем.

— Пропали мои «пятерки»! — снова вздохнул Куракин после продолжительного молчания.

— Что еще за «пятерки»? — спросил Астахов.

— Да те, что я вчера получил по теории авиации и тактике.

Астахов удивленно поглядел на Куракина. Знакомое вот уже сколько лет лицо его показалось другим: так оно изменилось вдруг, осунулось, как-то посерело.

— Почему пропали?

— Выпустить-то нас не успели. Вот налетят эти — и топай в пехоту.

— И пехота — армия! — сухо заметил Астахов.

Тишина внезапно оборвалась нарастающим шумом моторов. Взвыла сирена.

— Тьфу, черт! Шум рядом, но где же самолет?

— Хлопцы! — громко закричал Пуговицын, указывая пальцем в сторону городка. — Вон идет бреющим! Похоже, наш транспортный.

Большой черный моноплан стремительно приближался к аэродрому. Он летел на малой высоте, и потому скорость его казалась огромной. Послышались десятки винтовочных выстрелов. Где-то застрочил пулемет. Раздалась громкая команда младшего лейтенанта:

— Когда подойдет на расстояние выстрела — стрелять по самолету! Приготовиться!

Бомбардировщик выпустил длинные пулеметные очереди по стоявшим на земле самолетам, прошел над всем аэродромом, развернулся и вновь ринулся сверху на аэродром. Целясь, чувствуя плотно прижатый к плечу приклад винтовки, Астахов увидел, как быстро вырастала на глазах ревущая темная машина. Самолет летел на них.

— Огонь!!!

Взяв примерное упреждение, Астахов нажал спусковой крючок. Кругом раздавались беспорядочные выстрелы. С самолета тоже стреляли. Вокруг засвистели пули.

Пули с самолета рассыпались по кустам. Срезанные пулеметной очередью сучья и листья сыпались На землю.

— А… а… а… — застонал кто-то рядом.

Огонь с земли усилился. Самолет на бреющем скрылся за лесом. В дальнем конце аэродрома горело несколько самолетов. К ним бежали люди. Астахов оглянулся кругом и только сейчас заметил раненого Пуговицына. Опустившись на одно колено, Вася держался правой рукой за плечо и тихо стонал. Младший лейтенант подбежал к нему и осторожно расстегнул гимнастерку, Астахов с товарищами поддерживали раненого.

— Вот тебе и «наш»! — зло сказал стоявший в стороне Куракин.

— Тише, тише, Васек, — говорил раненому Зайцев, — пройдет. Это тебе боевое крещение!

Рубашка курсанта пропиталась обильно сочившейся кровью. Рану наскоро перевязали, и несколько человек, бережно подняв Пуговицына, на руках понесли его к городку. Кругом снова били зенитки. Их залпы отдавались в ушах.

Виктор стиснул руку Астахова.

— Ты что, Витя?.. — Астахов глянул в лицо друга. Оно выражало испуг и удивление. Можно было подумать, что Виктор вот-вот скажет: «Что здесь происходит и почему вдруг Пуговицын упал окровавленный?»

Астахов понял состояние друга, он испытывал почти то же самое, только внешне старался ничем не выдать своих чувств.

— Ничего, Витенька, то была учеба, а теперь война. Чем быстрее привыкнешь, тем лучше. Смотри, что делается вверху.

По разрывам Астахов проследил еще один самолет врага. Резкими разворотами тот пытался выйти из зоны огня. Нервничая, Астахов мял в руках пилотку. Он никогда не испытывал ничего подобного: волнение было настолько велико, что он почувствовал, как лоб покрылся холодными каплями пота. Маленькое белое облачко от разорвавшегося снаряда появилось совсем рядом с бомбардировщиком… В ту же секунду зенитки прекратили огонь. Астахов недоумевающе скользнул глазами по небу и вздрогнул от неожиданности: к вражескому самолету приблизилось несколько наших истребителей. Он смотрел до режущей боли в глазах, боясь упустить малейшую деталь стремительно развертывавшегося воздушного боя, который он видел первый раз в своей жизни.

Все длилось несколько секунд. Маленькие и верткие истребители накинулись на врага одновременно с разных сторон. Бомбардировщик задымил и начал терять высоту. Астахов следил за падающим самолетом до тех пор, пока тот не скрылся за складками местности совсем недалеко от аэродрома.

— Подбили!.. Ура!.. Один есть! — закричал он в неистовстве.

Курсанты со всех ног бросились к стоявшей рядом машине. Она рванула с места, и с первого же увала, едва машина взобралась на его гребень, все увидели раскинутые на пшеничном поле черные крылья подбитого бомбардировщика. На боку — крест.

«Вот он враг!» — подумал Астахов, и только сейчас он до конца осознал, что это настоящая война.

Машина остановилась в двухстах метрах от самолета, и, выпрыгнув из нее, курсанты, рассыпавшись на ходу в цепочку, побежали к самолету. С противоположной стороны к нему уже бежали колхозники.

На ходу Астахов видел, как четверо немецких летчиков с пистолетами двинулись навстречу колхозникам. Он заметил и то, что люди, среди которых были женщины, не испугались, а словно ускорили свой бег… «На что они надеются?» — подумал он, видя, как немцы поднимают пистолеты. Но выстрелов не последовало: немецкие летчики, остановившись, побросали оружие. Вскоре они уже были в тесном окружении колхозников и подбежавших летчиков-курсантов.