Рубеж надежности - [89]

Вы спросили о везении: оно начинается в школе, в вузе. Если человека верно вели в науку, то должна быть отдача. Успех — сегодня норма. Неуспех — отклонение. Я хочу сказать, что сегодня нам должно везти.

СЛЕДУЮЩАЯ встреча с доктором химических наук, профессором, членом-корреспондентом Академии наук СССР, президентом Академии наук Узбекской ССР А. С. Садыковым случилась у нас в Москве, куда он прилетел по своим делам, в редакции «Известий». Теперь меня занимала сама механика везения. «Должно везти» — хорошо сказано. Да ведь не всегда оно так. И не у всех. И нельзя сказать, что только бесталанным не везет. Как это бывает в натуре, в жизни?

— Но я буду исходить из своего опыта, — сказал Садыков.

— Разумеется.

— И вы не станете частный случай возводить в закон природы, обязательный для всех.

— Постараюсь.

— Бывает так, — сказал он: — ученый начинает с решения чисто практической задачи. Это не зазорно. Если она сто́ит того, если решается на современном уровне, то из этого может вырасти нечто фундаментальное.

Следует пример: в годы войны госпиталям нужен был витамин PP для лечения пеллагры; она бывает при недоедании, нехватке мяса. Витамин удалось сделать из яда, которым убивают вредителей полей, из анабазин-сульфата. Производился он на заводе в Чимкенте. («Отметьте, — попросил мой собеседник, — анабазин, первый наш алкалоид, открыл Орехов, он и внедрил это производство на заводе еще в 30-х годах».) Теперь с заводом связался Садыков, метод был найден, больные лекарством обеспечены. Что же из этого вышло? Вышло то, что через несколько лет Садыков выпустил большую монографию по химии алкалоидов (он посвятил ее памяти А. П. Орехова). Вышло то, что создан был совхоз «Дармана», который на 30 тысячах гектаров выращивает алкалоидоносные растения. Вышло то, что Чимкентский завод меняет всю свою технологию, это содружество длится вот уже… да, 26 лет. Как летит время!

— Бывает и так: ученый начинает с решения чисто теоретической задачи. Если направление прогрессивно, то рано или поздно промышленность найдет свое.

Узбекистан стал одним из признанных центров химии природных соединений. Вообще-то наука не терпит границ. Об этом хорошо у Чехова (Садыков запомнил): «Национальной науки нет, как нет национальной таблицы умножения; что же национально, то уже не наука». Иное дело — предмет изучения. Узбекские ученые изучают хлопчатник, а не мхи и не хвойный лес. Это многолетний труд. Удалось выделить десятки новых веществ, в частности в листьях хлопчатника нашли 17 органических кислот, в том числе — яблочную и лимонную. И вот первый итог: завод, производящий эти кислоты, перешел в 1960 году на новый вид сырья.

— Хорош и тот путь и этот, — заключил Садыков. — Плохо одно: когда ученый — не ученый.

— Абид Садыкович, а неудачи у вас бывали?

— Конечно. Вам опять пример?.. Что ж, возьмите ту же историю с лимонной кислотой.

— Очень любопытно…

— Еще бы! — сказал он с жаром. — Надо вам знать, что хлопкового листа в год бывает до трех миллионов тонн. Это отход, притом пожароопасный. И вот на 54 хлопкоочистительных пунктах мы сумели наладить сбор листьев (отметьте заслугу исполнителя этой темы А. В. Турулова), отгружали их на завод в город Бабушкин и там благополучно делали из «мусора» лимонную и яблочную кислоту. С 1960 года по 1965 год. Потом их перевели на выпуск другой продукции, и делу конец.

— А кислота?

— Ее сейчас в основном получают из сахара. Нам объяснили, что это выгодней. Узда ишака дороже ишака: слишком дорого обходилась перевозка сырья. Спорить было трудно. Тем более что сырье давало одно ведомство, перерабатывало другое, потребляло третье… Я, грешным делом, и теперь думаю, что это психология самогонщиков: куплю в магазине сахар и буду гнать из него спирт. Дешевле! Прибыль надо считать, сообразуясь с интересами страны, а не одного министерства.

— И вы смирились?

— Слушайте, чего вы еще хотите? Работу мы сделали. Опубликовали. Диссертацию один из моих учеников защитил. Авторское свидетельство мы получили. Работа даже внедрена, это ведь факт! И на ВДНХ была представлена, есть медаль. Наконец, я докладывал об этом — в Москве, в Индии, во Франции. Чего еще?.. Ученый не может и не должен превращаться в технолога, в снабженца, в толкача. Его дело идти дальше, вперед. Хочу напомнить: мы живем в век научно-технической революции. Остановиться сейчас — значит, отстать. Отстать сейчас — значит, отстать безнадежно.

Садыков помолчал.

— Вы все-таки не пишите, что мы смирились. Уже есть проект: будем строить в республике завод по производству лимонной кислоты. Узда станет дешевле ишака.

КАК ВСЯКИЙ серьезный ученый, он много думал о связи с практикой; вот некоторые его соображения. Успех (или неуспех) заложен уже в самой научной работе и зависит от ее участников. От многих: одной рукой в ладоши не хлопнешь. Садыков называет имена своих учеников, без которых «ничего бы не было», — докторов наук О. С. Отрощенко, X. А. Асланова, кандидатов наук А. И. Исмаилова, Б. Л. Леонтьева, О. К. Кушмурадова; всего с ним работает 150 человек. Есть зрелый коллектив единомышленников — вот первый секрет везения.