Рубеж надежности - [87]
Так обстоит дело с экономической стороной проблемы.
ЧТОБЫ умно поступать, одного ума мало, заметил Ф. М. Достоевский (и эти его слова выписал в свой блокнот А. П. Чехов). Мало расчетов, даже самых убедительных. Ну, докажем мы, что вложение капитала в охрану труда выгодно. А если б оказалось невыгодно, что тогда?.. Хочу познакомить вас с людьми, которые независимо от веяний, мод и кампаний бьют в одну точку. Забота о человеке нужна потому, что она нужна человеку, — вот что знают они, и этого им предостаточно. Мечту их легко осмеять с позиций житейского расчета, но трудно подняться до их мечты.
Я верю, что пришло время этих людей. Во всяком случае, я повсюду встречал их, заводы ищут знатоков, переманивают из автопрома, из авиационных КБ. И надо бы особо рассказать о ташкентском конструкторе A. А. Фролове, у которого десять авторских свидетельств; о В. Н. Кошмане, который сочинял и пробивал в Минске торсионное сиденье; о кандидате технических наук Е. Я. Улицком, который руководит лабораторией техники безопасности ВИМа; о кандидате медицинских наук B. Н. Козлове, который стал соавтором волгоградской кабины; о волгоградце О. А. Ширяеве, имя которого не без зависти назвали мне харьковчане: такого специалиста по технической эстетике у них пока нет. Чем-то они все друг на друга похожи, как это часто бывает, когда знатоков в какой-то отрасли мало, и собираются энтузиасты, и каждый из них лично известен.
«Осторожные»? Что ж, смельчаки придумали самолет — осторожные начали прыгать с парашютом, смельчаки подошли к звуковому барьеру — осторожные изобрели катапульту; я писал о ней и знаю, что на земле первыми «выстреливались» инженеры и врачи. Нет, смелости, гражданского мужества тут нужно не меньше, чем на самом переднем крае прогресса.
Не следует думать, что проблема эта возникла только в нашей стране. В США сельское хозяйство перегнало по смертельному травматизму даже горную промышленность; во Франции «коэффициент частоты» травм значительно выше, чем в СССР; во многих странах отмечается рост детского производственного травматизма, чего нет у нас. Но как-то меня не утешает то, что «у них еще хуже». Потому что у нас и должно быть лучше, потому что в области охраны труда именно мы должны указывать путь, потому что где-где, а уж в развитии техники безопасности мы обязаны быть впереди.
В сущности, рассказ мой окончен. Конечно, хороший трактор — это еще не все. Попади он в дурные, пьяные руки, все равно превратится в смертоносный снаряд. Мы не говорили о профессиональном отборе трактористов, о системе их обучения, об организации труда (даже в самой удобной кабине нельзя сидеть 12―14 часов подряд, нужна двухсменная работа), мы не говорили о тракторах, предназначенных для женщин, для девушек, которым быть матерями. Но всего не скажешь в одной статье, да и лучше, я полагаю, ясно очертить вопрос, нежели давать неясные ответы.
Но вот о чем надо сказать под конец. Вновь мы подтвердили сегодня старую истину: то, что противоречит идее социализма, то, что идет вразрез с заявленной открыто линией партии, — то и практически вредно. Какие бы ни возникали «временные» обстоятельства, какие бы ни приводились «реальные» соображения. «Человек дороже машины» — это в наших условиях не просто лозунг. Действительно дороже — и в философском смысле, и в нравственном, и в социальном, техническом, политическом. И в самом простом, денежном — тоже.
1970 год.
Успех
ПРОСТО ему везло. Он и сам не отрицает: везло. Улыбается: в науке без этого трудно. А чтобы внедрить научное открытие в практику, тут уж везение просто необходимо.
Садыков удачлив, потому я и пришел к нему. Такая была назначена в редакции тема: взять интервью у ученого, который многое сделал для производства. Я знал, что экономический эффект от предложений Садыкова и его учеников уже превысил 50 миллионов рублей.
И вот мы сидим с ним, пьем узбекский чай, беседуем. Интервью несколько затянулось, первый раз мы встретились еще полгода назад, летом. Но тут одного разговора мало. Собеседник он подвижный, веселый, острый, к чужой мысли чуткий, к расспросам терпеливый. А мне надо понять.
— Абид Садыкович, значит, все-таки случай… Ну, скажем, если взять историю с итаконовой кислотой.
— Конечно, — говорит он. — Даже не один случай, а несколько. Цепочка счастливых случаев.
История такая (мне легче начать с примера). Лет двенадцать назад стране потребовалась эта самая кислота. Нам совершенно не обязательно знать, что она представляет собой. Важно, что тогда она нужна была для производства искусственной шерсти. И что ее не было у нас. Англичане предлагали лицензию, но запросили больше миллиона золотом. Об этом случайно узнал Садыков (в «Союзглавреактив» он приезжал за другим) и рискнул взять проблему, и ему повезло: в почвах Узбекистана был открыт новый штамм Asperqillus terreus — продуцент итаконовой кислоты. И это было полдела. «Меньше, чем полдела, — уточняет Садыков. — Вы, пожалуйста, обязательно напишите: тут главная заслуга завода». Опять повезло теоретикам: на другом конце страны, в Латвии, нашлись великолепные практики, которые захотели и сумели пройти путь от пробирок до заводских цистерн. Авторское свидетельство они получили общее — узбеки и латыши. Лицензия не понадобилась.
