Розы в снегу - [9]

— Знаю, — Катарина склонилась над руками аббатисы и поцеловала их. — Вы так добры ко мне.

Аббатиса откинулась на спинку стула и свернула письмо трубочкой у себя на коленях.

— Итак, с завтрашнего дня ты поселишься в доме святых сестер. Ты изучишь правила святого Бенедикта[11], постановления святого Бернара и будешь выполнять все указания сестер, как это подобает послушнице — будущей монахине.

— Да, благочестивая мать.

— Ну что ж, ступай.

Как и в тот день, когда отец привел ее сюда, Катарина неуклюже сбежала вниз по лестнице. Стрелой пролетела через двор и бросилась в спальню. Девочки сидели на кроватях, дожидаясь, когда колокол возвестит о ночной службе.

Катарина уселась в сторонке и прислушалась к разговору. Эльзы уже не было среди девочек. За пару недель до этого она и сестры Маргарете и Авэ покинули школу и исчезли за высоким порталом большого монастырского здания.

— Почему ты такая тихая? — поинтересовалась Лена, прибывшая в Мариентрон недавно, за день до Пятидесятницы.

— Завтра меня переводят в монастырь, — сказала Катарина скорее для себя самой, чем для других. Девочки уставились на нее с открытыми ртами.

— Завтра?

Утром следующего дня Катарина взбила свой соломенный тюфяк и постелила свежую простынь. После молитвы школьницы проследовали за сестрой Аделаидой на занятия, а Катарина направилась по залитому солнцем двору к зданию церковного конвента, которое примыкало к южной стене монастыря. Работники, несшие на плечах тяпки и грабли, встречали ее ухмылками и гримасами:

— Гляньте-ка, благочестивая фрейлейн тоже спешит на работу.

Катарина шла потупившись. Меж грубо обработанных булыжников пробивалась трава. Большой черный жук прополз возле ног девочки, она оглянулась на здание школы, на конюшню, стоявшую против него. И увидела, как по ту сторону глухой монастырской стены, трепеща крыльями, поднялся в небо жаворонок и запел свою радостную песню.

Перед порталом конвента Катарина остановилась и постучала. Пожилая монахиня, недовольно бурча, отворила дверь и впустила девочку. Из яркого света летнего утра Катарина шагнула в полумрак высоких монастырских сводов. Она слышала, как за ее спиной задвинулся тяжелый засов и повернулся в замке ключ. Привратница молча обошла Катарину и лишь затем махнула ей рукой. Низко склонив голову, девочка поднялась за своей провожатой по узкой деревянной лестнице.

***

— Благословите меня, святой отец, ибо я согрешила. — Катарина преклонила колени на жесткой скамье и спрятала лицо в ладони.

— Говори, дочь моя! Ты молилась без должного прилежания?

— Думаю, я плохо молилась, слишком быстро и бездумно.

— Почему? Разве ты не знаешь, что аббат Балтазар критиковал вас за небрежные молитвы и пение? Ваши молитвы не только не восхваляют Величайшего, они — как вонь. Отчего ты не молишься медленно и ритмично, как того требуют правила?[12]

— Я всегда так голодна, ваше преподобие.

— Голодна? Тебе следует утолять духовный голод! Что по сравнению с ним голод плоти? А ведь пост еще и не начинался. Ну что ж, помимо обычных молитв, десять раз прочти «Тебя славлю, Величайший» и постись завтра целый день.

— Да, ваше преподобие, — Катарина дрожала.

— Что у тебя еще на душе? Исследуй совесть свою! Были у тебя греховные мысли?

— Я не знаю, что это, ваше преподобие, — язык Катарины заплетался.

— Невинное дитя, — пробормотал священник и поднял глаза к небу. — Господь сохранит тебя в невинности твоей. Говори дальше!

— Каюсь в ненужных, тщетных словах своих.

— Не умеете вы, женщины, молчать! Прав был отец Бернар, не желая возлагать на монахинь обязанности наши! С кем ты обменивалась пустыми словами?

— С Эльзой… на прогулке…

— Целую неделю не будешь вообще с ней разговаривать. Ваша дружба, как дошло до ушей моих, многих раздражает. Невесты Христовы все в одинаковом достоинстве и красе предстоят перед Господом своим. Так и вы не делайте различий между собою. Вы все — сестры.

— Но Эльзу подвергли такому тяжкому наказанию… Она должна была чистить отхожие места лишь потому, что опоздала на полуденную молитву, а ведь ей надо было еще и…

— Осмеливаешься возражать? Разве ты не знаешь: твой долг, как и твоей сестры Эльзы, — покорность? Вспомни слова псалмопевца: «Уничижая меня, ты величаешь меня». Таким образом сестра твоя возвеличилась. У тебя еще есть что сказать мне?

У Катарины ныли колени. Слезы капали на руки, лицо горело.

— Не знаю, ваше преподобие.

— Никогда не забывай: молчи и молись! Misereatur tui omnipotentes deus… Боже Всемогущий да сжалится над тобой. Да простит Он грехи твои и приведет тебя к вечной жизни. Аминь.

Катарина поднялась с колен. Бесшумно ступая босыми ногами по холодному каменному полу, она прошла из исповедальни в церковный хор. Девочка не осмеливалась поднять глаза вверх, к свету в окнах, к чистым линиям стрельчатых сводов, к кресту, под которым, простирая к ней руки, стояла Дева Мария. Всю эту красоту сотворили для чистых душ, она же согрешила.

Навстречу Катарине шла Маргарете, родная сестра Авэ. Понурившись, не поднимая глаз, проскользнула она в исповедальню. Катарина меж тем, пройдя через дверцу в северной стене, проследовала по внутренней галерее во двор.