Розы в снегу - [42]
Распевая веселую песенку, появляются во дворе Марушель и Ленхен с полной корзиной краснощеких яблок.
«Что за день! — думает Кэте, — Господь изливает на нас богатство земли своей, но насладиться им не дает». Она складывает письмо и прячет его в карман передника.
— Адам, мешки надо наполнить сегодня. Жозефа, испеки нам три хлеба в дорогу. Послезавтра мы выезжаем.
— Так быстро, госпожа?
Урбан между тем с удобством устроился на скамье перед розовым кустом. Кэте подсаживается к нему:
— Рассказывай дальше!
Она берет в руки корзину с бобами и принимается наполнять ими мешки.
— Господин доктор с криком и скандалом выгнал эту фальшивую монахиню из дому. Все, что Розина говорила о себе, оказалось ложью. К тому же… — он понижает голос и с ухмылкой оглядывается, — выяснилось, что она брюхата.
Кэте вздыхает.
— Господин доктор бушевал в своем кабинете. Мальчишки попрятались по комнатам и носа оттуда не казали. Остальные кинулись успокаивать хозяина. А потом пришли известия о турецком наступлении. Они приближаются. Кровавый пес, Генрих Брауншвейгский[41], опять заставил говорить о себе. В общем, — Урбан покусывает соломинку и качает головой, — наш господин доктор полагает, что столько зла сразу против воли Божией Господь больше выдержать не может. С этим известием он и послал меня к вам.
Катарина завязывает мешок и вытирает руки о передник.
— Ступай на кухню, Урбан, пусть Жозефа нальет тебе суп, а затем отдохни. Завтра будем укладывать вещи. К счастью, урожай уже под крышей. Продажу я поручу Адаму.
Кэте смотрит в небо. Птицы собираются в стаи и улетает на юг. Осенние туманы стелятся над речной долиной — «Слишком уж я задержалась», — думает она.
Виттенберг, 1542-1546 годы
— Перестань плакать, Кэте! Она теперь в садах Божиих своим милым голоском славит Создателя, а ты плачешь. Да прекрати же! — Лютер грозно возвышает голос.
Они одни в комнате, облицованной деревянными панелями. Окна распахнуты настежь; предзакатное солнце золотит сады и стены Черного монастыря. Кэте сидит на своем месте у окна и прижимает к глазам платок.
— Перестань!
Она сморкается и поднимает на мужа глаза:
— Почему я должна перестать? Умерло мое дитя. Кто мне запретит оплакивать его?
Лютер прерывает свою беготню по комнате и поднимает указательный палец:
— Ты должна благодарить Бога, как Иов, слышишь? «Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!»[42] Твоей доченьке сейчас хорошо. Она умерла, как святая. Если бы только на то была воля Его, чтобы и мы — как она. Разом освободились от зла. От турок, папистов, неверных друзей…
— Ах, да, я должна благодарить Господа. А вы, господин Доктор? Кто, как не, вы проплакал три ночи подряд, лежа рядом со мной? Так вы благодарили Бога за то, что Он взял от вас вашу дочь?
— Знаю, знаю, Кэте, я был слаб — плоть наша хочет Удержать то, что ей принадлежит… Она была таким милым, таким славным ребенком…
Дверь тихо отворяется. Испуганно озираясь, входит Эльза, племянница.
— Ну, что там еще? — рявкает Лютер.
— Доротея послала спросить, сколько пирогов испечь к воскресенью. — От страха девочка заикается.
— Пироги… пироги! Не хочу я никаких пирогов, не хочу никаких гостей, — всхлипывает Кэте.
— Да замолчи ты, наконец!
Эльза беспомощно переводит взгляд с Лютера на Катарину.
— Скажи кухарке — гостей не будет.
Лютер выталкивает племянницу за дверь и вновь обращается к жене:
— Кэте, покорись воле Божией! Покорись! Я это сделал.
И тут же выходит из комнаты. Катарина слышит, как муж отдает распоряжения внизу. Немного погодя его тяжелые шаги загромыхали по лестнице — он поднялся наверх, в классную комнату. Кэте по-прежнему сидит у окна.
По чистому небу летит стая диких гусей. Их тоскливый гогот эхом отдается за городом.
Вскинув голову, Кэте следит глазами за гусиным клином. Лишь кусочек неба над головой. А там, в Цюльсдорфе, как далеко видно окрест! Опять Адаму приходится вести дела в одиночку. С превеликой охотой и она осталась бы на сборе урожая, но внезапно заболела Ленхен…
И вновь она видит себя с больным ребенком на руках на пыльных городских улицах, в тряской телеге. Вновь мучается от полуденной жары, вновь ощущает жажду и страх. Вспоминает ночной визит врача, озабоченно качающего головой у постели Ленхен, медленное угасание жизни в маленьком теле, лежащем на ее, Кэте, руках, и — сон.
Перед ней стояли два молодых человека.
— Что вам здесь надо? — удивленно воскликнула она. — Что делаете вы, богато разодетые и сияющие, у постели моего ребенка?
— На брачный пир мы отведем ее, на брачный пир.
Проснувшись, она возликовала:
— Ленхен, Господь не хочет твоей смерти! — И тотчас поспешила поделиться радостью с Меланхтоном, пришедшим проведать больную.
И потом — его лицо! Страдание было в его взгляде, и она вдруг поняла: не мать обрядит дочь на свадьбу и не земной отец вложит руку дочери в руку здравомыслящего мужчины — Господь позвал девочку на брачный пир… Никогда больше не услышит она ее пения и смеха в саду, никогда больше милый голосок не прошепчет на ухо:
— Мама, мне надо вам рассказать…
И слезы опять текут потоком. Кто запретит матери оплакивать свое дитя?
Второе издание. Воспоминания непосредственного свидетеля и участника описываемых событий.Г. Зотов родился в 1926 году в семье русских эмигрантов в Венгрии. В 1929 году семья переехала во Францию. Далее судьба автора сложилась как складывались непростые судьбы эмигрантов в период предвоенный, второй мировой войны и после неё. Будучи воспитанным в непримиримом антикоммунистическом духе. Г. Зотов воевал на стороне немцев против коммунистической России, к концу войны оказался 8 Германии, скрывался там под вымышленной фамилией после разгрома немцев, женился на девушке из СССР, вывезенной немцами на работу в Германии и, в конце концов, оказался репатриированным в Россию, которой он не знал и в любви к которой воспитывался всю жизнь.В предлагаемой книге автор искренне и непредвзято рассказывает о своих злоключениях в СССР, которые кончились его спасением, но потерей жены и ребёнка.
Талантливый ученый и просветитель-первопечатник, отринув современную ему науку и религию, предался силам тьмы и продал душу дьяволу, движимый «безумной жаждой познания истины» и мечтой о всеобщем счастье. Таким в 1791 году, еще до появления великой гетевской трагедии, увидел и изобразил легендарного Фауста младший современник и друг Гете немецкий писатель Фридрих Максимилиан Клингер. Сюжет его книги проводит Фауста, а с ним и читателя, сквозь все круги европейского социального ада и завершается трагической гибелью души главного героя.
...Гусейнкули Гулам-заде был активным участником бурных революционных событий в Иране, происходивших в 1926 г. Находясь на военной службе, он вступил в подпольную революционную организацию и с оружием в руках защищал права бедного курдского народа.Об этих драматических событиях, о подвигах героев курдского восстания повествуется во второй книге Г. Гулам-заде «Гнев», которая является продолжением первой книги, вышедшей под таким же названием.Над книгой работали на правах соавторов Ю. П. Белов и Н. Н. Золотарев.
Исторический роман о восстании Богдана Хмельницкого. События происходят в городе Пинске на Белой Руси.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.