Розы от Сталина - [5]

Они сразу отправились гулять к морю, словно и не было нескольких недель разлуки.

Светлана дала понять, что манера Браджеша здороваться показалась ей фамильярной.

— Это оттого, Швета, что у вас глаза цвета Ганга. Раньше я думал — Ганга в период дождей. А теперь вижу, что это изумрудный цвет реки в солнечный день. А Ганг течет в городе, где я родился. Так что в вас я, можно сказать, увидел родной дом, — объяснил он радостно.

Светлана сказала себе, что европеец никогда не произнес бы подобных слов — они показались бы ему пошлыми, напыщенными и сентиментальными.

— А что такое Швета? Меня ведь зовут Светлана, хотя друзья и называют Светой.

— На санскрите Швета означает «ясная, чистая, светлая». И так короче. Так что я вас окрестил Шветой. Швета — индийское имя. Русское «светлая» восходит к санскриту. Я вас так про себя называл, пока вы были далеко.

Она улыбнулась, услышав это «пока вы были далеко».

— Светлая? И по-русски Светлана — от слова «свет».

Индиец, которого в подмосковной больнице Светлана видела в пижаме и халате, теперь был одет спортивно и элегантно: бежевые джинсы, белая в едва заметную коричневую полоску рубашка с расстегнутым воротом и замшевая куртка цвета опавшей листвы. В доме отдыха он поздоровел и помолодел. Светлана подивилась в душе, что в больнице не замечала его тонких черт, спокойного выражения лица, упругой смуглой кожи. Она помнила лишь его длинные руки. Хоть ростом он был и невысок, однако строен, силен и плечист, и, было заметно, сразу вызывал у людей симпатию. Немалую роль тут играли дружелюбное поведение и изысканные манеры Браджеша. Да, этот вежливый и тактичный человек поприветствовал ее несколько фамильярно, но ведь только потому, что она показалась ему близким человеком.

Они пили крепкий южный кофе и смотрели на море, куда очень быстро садилось оранжевое солнце, расплескивая свой цвет по волнам.

— Солнце цвета папайи.

— Я никогда не видела папайю, так что для меня оно цвета абрикоса.

— А сейчас небо — как зерна граната.

— А для меня — цвета спелого персика.

— Оно уже садится! Можете загадать желание! Скорее, пока солнце совсем не скрылось!

— А вы что загадали?

— Если скажу, оно не исполнится. И вы свое оставьте в тайне.

Светлана загадала, чтобы у нее снова не отобрали этого симпатичного веселого собеседника, с которым она чувствовала себя свободно и беззаботно и который знал неизвестный ей мир. Загадала, чтобы сейчас, прямо в это мгновение, время остановилось. Но потом оба эти желания она взяла обратно, потому что они показались ей легкомысленными, и пожелала, чтобы ее дети всегда были такими здоровыми и хорошими, как сейчас. А еще она страстно хотела, чтобы ее наконец перестала преследовать тень отца. Так она и не выбрала желание и, расстроившись, сказала об этом индийцу. Тот лишь рассмеялся:

— У каждого из нас столько желаний, что выбрать самое важное совсем непросто.

7

Назавтра в столовой они, сидя за разными столиками, махали друг другу и заговорщицки улыбались. Светланины соседи по столу не скрывали своего недовольства. Одна женщина, похожая на индюшку, упрекнула ее за то, что вчера она так безрассудно приблизила к себе иностранца. Светлана лишь махнула рукой; этот жест она подсмотрела у индийца. Так он отгонял все неприятное и сосредотачивался на хорошем.

После ужина Светлана рассказала другу про индюшкины слова.

— Уллу ка патта, — прошептал Браджеш и засмеялся.

— Что это значит?

— Мы так называем дураков. Уллу — это сова. В нашей культуре она — символ глупости. А патта — детеныш. Так что, когда подумаете о ком-нибудь, что он дурак, скажите ему: уллу ка патта. Но индийцам этого лучше не говорить.

Потом Браджеш обернулся к сидевшему рядом мужчине и представил его:

— Сомнатх Лахри из Бенгали, политик. Сомнатх, это Светлана Аллилуева из Москвы, переводчик и литературовед.

Лахри крепко пожал ей руку, и Светлана подумала, что, если судить по этим двоим, все индийцы беспрерывно смеются.

— Пойдемте в дендрарий? — предложил Браджеш, когда Сомнатх ушел. Он вел себя виновато, как маленький мальчик. Смеркалось, ботанический сад уже закрылся, но они прогулялись вдоль его стены. Потом сели на лавочку и принялись любоваться красным небом над пальмами сада. Наконец совсем стемнело и ожили сверчки. Смотреть стало не на что, но ни одному из них не хотелось вставать, и они просидели там до поздней ночи, прижавшись друг к другу плечами.

На следующий день оба индийца отправились со Светланой к холмам, где начинался Кавказ. Вернулись они в приподнятом настроении, все время смеялись, и идти на ужин в невеселый дом отдыха охоты ни у кого не было. Сев в одном из ресторанов у моря, троица поужинала печеной рыбой, запивая ее белым вином. Потом они бродили вдоль моря. Сомнатх расспрашивал Светлану о подробностях кремлевской жизни и остроумно комментировал ее ответы. После того как он ушел, Сингх со Светланой еще долго гуляли.

Утром Светлана отвела индийцев на рынок. Они пытались торговаться с местными продавцами, а Светлана переводила. Накупили целую кучу овощей и фруктов. Браджеш искал манго или хотя бы персики, но продавцы над ним смеялись: «Откуда в ноябре свежие персики!» — и предлагали персиковый компот в банке. Браджеш едва не подпрыгнул от радости, когда нашел у грузин нужную приправу.