Розовый дельфин - [44]
Моя женщина была в таблицах. А меня – не было.
В панике мы просмотрели таблицы бесчисленное количество раз, но – нет. Третьему сбору нужно было активизироваться в два дня.
Приказ звучал в еще более металлической тональности.
Я тут же подал запрос, приложил заявления добровольца.
Разослал в четыре инстанции в надежде, что они мне помогут. Я не дождался ответа и попытался попасть на аудиенцию, но квадратные лица солдат были непроницаемы. Мне объяснили, что связаться с сильными мира сего сейчас невозможно.
Два дня песком расточились сквозь мои пальцы.
Около двух недель никто не приходил, и в глубине души у меня появилась надежда.
Но они пришли.
Им нужно было мое чудо.
Моя таблетка от синонимов.
Мои возлюбленные разум и тело, которые я не мог отдать ни вместе, ни по отдельности.
Это и вытравило гуманизм из моего сердца.
Искры пропадают, и замок начинает медленно выпадать из двери.
Так же медленно дверь раскрывается, и я вижу солдат, что стремятся к нам, но очень медленно, словно им приходится бороться с чем-то еще, кроме упрямства двух людей и двери.
Не целясь, судорожно жму на курок.
Карабин замечательно справляется со своими обязанностями, за пять секунд я загромождаю проход телами, продолжаю стрелять, пытаясь пронизать доступную часть коридора. Кто-то сползает там по противоположной стене, но оттуда же кто-то прицельно стреляет в меня…
Вижу огонь и понимаю, что он имеет ко мне отношение; тут же оказываюсь сметен несколькими выстрелами на пол. Боль вскрывает разум и тело, но я не кричу, соображая, что это не лучший способ провести последние несколько минут жизни.
Моя богиня взрывает атмосферу воплем. Она испепеляет их ярость своим безумством. Несколько секунд они не решаются к ней подойти, но потом все же делают неуверенные шаги и тянут руки с оружием.
Мой карабин снова взмывает вверх, на этот раз им заняты идеальные пальцы, они приставляют уродливое дуло к совершенной груди и спускают курок.
Окровавленный.
С пола.
Я вижу.
!
Как мигом пустеют ее большие глаза, как она отлетает назад, как ломаются пряди прически о жесткий пол, как очень красивые ноги конвульсивно бьются о ткань. Как алее ее одежды расплескивается вполне естественная кровь, как вместе с нею непонятные рассыпаются по полу шестеренки, как часть странного механизма пытается выпасть из ее некогда безупречного тела.
– Черт! – слышу я, обезумевший в бессилии и горе. – Да она синтетическая…
В исступлении я ползу, пытаясь хвататься за военные ботинки, рассыпаясь на слезы, крик, боль и кровь, мой рот жутко кривится, выплевывая:
– Вы могли оставить ее мне…
– Все равно предатель, – с ненавистью говорит один из солдат и, направив оружие в меня, стреляет еще раз.
– Убейте, – прошу я, хватаясь за эту надежду, лишь бы не чувствовать пожирающих челюстей безмерной тоски. – Убейте…
Не чувствую угрызений совести.
Странно, но я остаюсь жить.
Меня лечат. Я предстаю перед военным трибуналом.
Это очень скучно.
Слышу приговор от людей с холодными глазами и рассудком.
Они тоже пьют кофе.
Слышу, как стучат донышки их чашек о бездушный мрамор стола.
Во время процесса начинаю кричать, срывая с себя одежду, сдирая часы, рвя цепи, как кажется мне, стягивающие мое существо, давящие на него. Меня рвет, я бьюсь в припадках.
Конечно, не от страха.
Приговор суров: пожизненное заключение в одиночной камере, где-то в центре Земли. А где-то наверху, случайно я слышу от охраны, полыхает пожар.
Я непроницаем, я вижу, но не понимаю.
Я слышу, и мне знакомы слова, но я не могу связать их по смыслу.
И есть ли он в них – смысл?
На мне серая роба и большие наручники, на моих исхудавших запястьях они выглядят несуразно.
Кто-то меня осудит…
Наверное, тот, кто завидовал мне тогда, когда я извинялся, кто не завидовал – тот поймет, так как, по всей видимости, стяжал свое счастье.
Я в своей камере, неизвестно сколько времени, потому что оно застыло.
Лежу в одном положении примерно треть того, что могло пройти.
Я превратился в мысль, разложился на воспоминания.
Иногда лицо мое искажает бледная улыбка.
Мне не дают кофе, но, может, это и к лучшему.
Как я борюсь со своим горем?
Представляю, что это не я борюсь с ним, а кто-то, похожий на меня и кого я наблюдаю со стороны, который, в свою очередь, думает о ком-то, кто похож на него и меня, и видит его со стороны, а тот, в свою очередь, видит четвертое лицо-близнец, погруженное в свои противоречия, и так до бесконечности. Я будто отстраняюсь, бегаю по обширным лабиринтам своего сознания от навязчивых мыслей, от длинного эмоционального червя, задавшегося целью поглотить меня, рыщущего по сотням представленческих уровней, силящегося выискать меня – истинного.
Но есть ли я – тот, кого он ищет?
У меня порой создается ощущение, что меня нет. Я когда-то умер и где-то завис. Но смысла умирать нет, ведь там, куда я двинусь после смерти, нет ее.
А есть ли разница в таком случае между землей, адом и раем?
Все одно.
Популярный глянцевый журнал, о работе в котором мечтают многие американские журналисты. Ну а у сотрудников этого престижного издания профессиональная жизнь складывается нелегко: интриги, дрязги, обиды, рухнувшие надежды… Главный герой романа Захарий Пост, стараясь заполучить выгодное место, доходит до того, что замышляет убийство, а затем доводит до самоубийства своего лучшего друга.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
Эта история с нотками доброго юмора и намеком на волшебство написана от лица десятиклассника. Коле шестнадцать и это его последние школьные каникулы. Пора взрослеть, стать серьезнее, найти работу на лето и научиться, наконец, отличать фантазии от реальной жизни. С последним пунктом сложнее всего. Лучший друг со своими вечными выдумками не дает заскучать. И главное: нужно понять, откуда взялась эта несносная Машенька с леденцами на липкой ладошке и сладким запахом духов.
Россия и Германия. Наверное, нет двух других стран, которые имели бы такие глубокие и трагические связи. Русские немцы – люди промежутка, больше не свои там, на родине, и чужие здесь, в России. Две мировые войны. Две самые страшные диктатуры в истории человечества: Сталин и Гитлер. Образ врага с Востока и образ врага с Запада. И между жерновами истории, между двумя тоталитарными режимами, вынуждавшими людей уничтожать собственное прошлое, принимать отчеканенные государством политически верные идентичности, – история одной семьи, чей предок прибыл в Россию из Германии как апостол гомеопатии, оставив своим потомкам зыбкий мир на стыке культур.