Розовая шубка - [29]

— Скучаешь? — привлек ее Сергей в темноте.

Их руки сплелись, голова Марианны легла на его плечо, и между ними началась та музыка нежных слов и полувздохов, тот ласковый танец трепетных пальцев, какие бывают в юности.

Первое отделение пролетело незаметно. Вспыхнул свет. В глазах Марианны все ходило кругами, в душе встрепенулось смущение.

— Девочка моя, — улыбнулся Сергей. — Мы с тобой все решим сами. В России. Да?

Она опустила глаза. Он улыбнулся.

— Не отвечай, не надо. Помчались в буфет! Вот за пирожные я ручаюсь. С шоколадным кремом, орехами и цукатами из папайи.

Во втором отделении на сцену выбежали народные плясуны. Стало повеселее. Теперь Сергей и Марианна сидели в особинку, едва касаясь локтями, зато поминутно встречались взглядами. Шел двенадцатый час ночи, представление заканчивалось, когда в душе Марианны смутно зазвучала тревога. Какая, откуда?

— Мне пора в гостиницу, Сережа.

— Пора, так пора. Я провожу.

Они вышли из зеркальных дверей театра. Улицы были пустынны, лишь огни рекламы по-прежнему переливались яркими цветами. По широкой пешеходной улице пробежали они до перекрестка, свернули налево и остановились, дожидаясь зеленого огня светофора. Машин на дороге не было.

— Бежим, — шагнула Марианна. — Чего ждать-то?

Сергей удержал ее.

— Ты не в Москве, Маришка. Стой и жди «зеленый». Немцы — они во всем немцы.

Она дернула плечами.

— Что-то слишком. Не скучно им по шнурочку ходить?

— Да, не наша кровь. Зато стопроцентная надежность!

Наконец, достигли гостиницы. Большинство окон были темны, лишь над входом по-прежнему переливались затейливые готические буквы.

— Где твое окно? На пятом, где балкон? — поднял голову Сергей. — Твоя соседка либо не спит, либо включила ночник. Странно. — Он всмотрелся внимательнее. — Странно… Похоже, что в комнате плавают завитки дыма? Бежим скорее.

Они пробежали мимо портье к лифту, по тихим коридорным коврам пятого этажа к двери, толкнулись в номер. Замок был заперт изнутри, за дверью стояла тишина. Сергей налег плечом. Тщетно. Марианна смотрела на него.

— Что могло случиться, Сережа? Надо позвать пожарных, начальство.

Он отрицательно мотнул головой.

— Ни за что. Огласка — это конец всему. Здесь не шутят. Бежим вниз, я что-нибудь придумаю.

Вокруг дома росло несколько высоких деревьев, не близко к зданию, но так, что дальние, самые тонкие ветки могли шелестеть у балкона на расстоянии вытянутой руки. Одно из таких деревьев, липа, темнела на фоне засвеченного городского неба недалеко от балкона. Медлить было нельзя.

— Держи! — Сергей сбросил на руки Марианны плащ, пиджак, часы, галстук и рубашку, швырнул на замерзшую землю ботинки и носки. — Смотри снизу и желай удачи. Пока.

Подпрыгнув до нижней ветки, он подтянулся и с проворством таежного «шишкователя», привыкшего забираться на вековые кедры, пошел вверх по стволу, как по ровной дороге, и это в Лейпциге, в самом центре города! Поровнявшись с пятым этажом, он заглянул в окно, увидел всю картину и продолжил подъем к самым верхним тонким ветвям дерева. Ухватившись сразу за несколько, повис на них всей тяжестью тела, склоняя к балкону, на страшной высоте.

— Ой, мамочка, ой, мамочка, помоги ему, помоги ему, — дрожала внизу Марианна.

Липа наклонялась небыстро. Рывками, раскачкой, вцепившись, как жук, сразу в несколько ветвей, Сергей приближался к балкону. Рывок, рывок, еще один, ближе… Вот уже палец ноги ощутил холод железа. Крах! — сломалась, будто выстрелила, верхняя ветка, его шатнуло вбок, но босая нога успела зацепить решетку, словно утюгом. Сергей повис на сгибе лодыжки между балконом и охапкой схваченных ветвей.

— Все будет хорошо, хорошо, хорошо… — заклинала внизу Марианна.

Он бросил ветви, подтянулся к коленям, ухватился за перила и спрыгнул на балкон. Со свистом распрямилось потревоженное дерево.

Открыть балконную дверь труда не составило. Распахнув настежь обе створки, впуская холодный свежий воздух, он в первую очередь выдернул из розетки кипятильник, опущенный в сгоревшую кастрюлю с чадящей едой, после чего взялся за людей.

Настя и Магомед лежали в объятиях друг друга. Оба опьянели от водки и угорели от дыма, но дышали и мычали что-то в ответ на его расталкивания. Не теряя времени, Сергей набросил на обоих их нижнее белье, завернул в одеяла и вытащил на балкон. Кое-как заправил постель. После чего разрешил подняться Марианне.

— Убери на столе и в номере так, чтобы комар носу не подточил, — сказал ей командирским тоном. — Я сбегаю за крепким чаем и лимонами, больше им ничего не нужно, пока не очухаются окончательно. Эту гадость из бочонка вылей, куда следует, кастрюлю и кипятильник заверни в пакет, я выброшу по дороге.

Марианна незамедлительно исполняла все, что он приказывал. Через несколько минут комната обрела прежний вид, даже цветы ее стояли в вазе, но горький дух горелища впитался в стены и мебель как самая прямая улика. Еще через полчаса оба пострадавшие сидели в креслах, бледные, вялые, как зимние картофельные побеги, и пили крепкий чай с половинками лимонов в чашке, со стоном держась за виски. К рассвету молодые люди окончательно пришли в себя. Настя надела лучшее платье и подкрасилась, Магомед сбегал к себе переодеться в черную рубашку и вельветовые черные брюки с поясом, украшенным наборной чеканкой. Под воротником появился красный шейный платок.