Рождество в Ноттингеме - [9]

Пат молча улыбнулась и подумала о том, что какой же все‑таки Стив умница! Чем больше работы, тем ей будет сейчас легче и… Но додумать она не успела, потому что ее потянула за руку Брикси, с неимоверно длинной черной сигаретой в зубах и сногсшибательной бирюзовой тряпкой на бедрах:

— Ага, птичка улетела, и ты снова выглядишь человеком! Это надо отметить. Не забывай, что любовь и голод правят миром, да и голод‑то этот весьма определенного свойства! — Брикси сделала неуловимо непристойный жест. «Вот чертовка!» — мелькнула у Пат едва ли не завистливая мысль. Брикси была по‑настоящему сексапильной. — Кстати, тебя с утра ищет Оувен, ну, Оувен Брэдли, который в прошлом году попал в Зал Славы. Он хочет кое‑что изменить в том обозрении, что намечено на субботу. Может, ты отдашь его мне? Я имею в виду, конечно, обозрение.

Словом, пока Пат добралась до своего кабинета, спрятанного среди закоулков, переходов и лестниц, она узнала обо всем, что произошло на студии за день ее отсутствия.

Переведя дыхание и поборов очередной приступ дурноты, она первым делом позвонила Стиву:

— Стиви, это я. Спасибо тебе, Флит меня уже просветил.

— Отлично. Но, во‑первых, как поживает мистер Икс? — Так Стив называл младенца. — Работать пока не мешает?

— В общем, нет, если не считать…

— Понятно. Во‑вторых, как Мэт?

— В каком смысле?

— Ну, разумеется, я не про постель спрашиваю, дурочка. Совсем народ развратился. Я имею в виду, — голос Стива стал жестким и недвусмысленным, — его настроение и… состояние.

— Знаешь, мне кажется, он уехал смягченный. Может быть, он с чем‑то смирился или… на что‑то надеется.

— Тоже неплохо. А тонус гастроли поддерживают отлично, если, конечно, они успешные.

— Ты в этом сомневаешься?

— Мм… пожалуй, нет. И, в‑третьих, о твоей работе на этот месяц. Помимо субботнего обозрения, я поставил тебя в «Музыкальную Шапку». Они сейчас работают с весьма перспективными ребятами, с Минни Перл, например, Трэвисом, ну и другими — это я перечисляю по твоей линии. Хотят открыть и славянские пространства. Ты, помимо основной работы, постарайся влезть в это дело поглубже, есть один далеко идущий проект. Ты сама знаешь, сколько я отдал рок‑музыке, но… В общем, если что — я всегда тут.

— Если что, Стиви?

— Ничего. Просто помни, что мы с Мэтом когда‑то провели вместе одно незабываемое лето, и потому он мне небезразличен. Как, впрочем, и ты. И заглядывай ко мне почаще. Все, целую.

Пат даже не успела ответить, как Стив повесил трубку. Она задумалась. С самого начала ее появления здесь, в отделении телевидения «Гранада», Стив Шерфорд, тридцатидвухлетний главный продюсер отделения, был с ней предупредителен и даже, пожалуй, нежен, не говоря уж о том, что постоянно продвигал ее на студии и сам работал над ней: сначала — как над своим помощником, а потом — как над ведущей. Стив умел объяснять, и его серо‑голубые холодные глаза всегда радостно вспыхивали, когда он видел, что его понимают. Он был холост, и по студии бродило множество его бывших любовниц, оставленных им спокойно и безо всякой обиды с их стороны, а еще больше дам откровенно мечтало попасть в постель «белокурой бестии», как называли Стива за глаза. Впрочем, это было не так уж трудно, и Пат первое время очень боялась, что и ей последует определенное предложение. Но ничего не произошло. Наоборот, после того, как Пат потеряла голову, первый раз услышав песни Вирца, Стив стал к ней еще внимательнее.

И сейчас она припомнила странный случай минувшей весны, которому тогда не придала особенного значения.

На телецентре отмечали очередную годовщину со дня его основания, и официально праздник устраивал Шерфорд как главный продюсер. После недолгой официальной части в холле второго этажа решено было отправиться на побережье. Через полчаса шумная толпа разместилась по телевизионным автобусам и с зажженными фарами понеслась в сторону Лонг Бранча. Пат, не проработавшая тогда еще и полугода, не очень‑то разбиралась в подводных течениях студии и, по правде говоря, в людях — все казались ей блестящими, умными и занятыми исключительно творчеством. Она с удовольствием села в автобус с двумя Алексами, молодыми ребятами из отдела информации — во‑первых, потому что они оба казались ей воплощениями образца тележурналиста, напористого и бесстрашного, а во‑вторых, тогда Джеймс Маккард только что сделал свое заявление об Уотергейтском деле, и вся страна жадно гадала, действительно ли президент произнес в ответ на это заявление, что ему наплевать на все происходящее, — главное, чтоб об этом никто не узнал.

Пат ужасно хотелось поговорить обо всем этом с информационщиками, которые всегда первыми были в курсе политических новостей.

Первый Алекс, или Алекс‑толстый, улыбнулся и ответил вопросом на ее вопрос.

— Тебе, детка, как сказать: как публике или как профи?

А Алекс‑тощий ущипнул ее за мягкое место и подмигнул:

— Информация дорого стоит, малютка! Но если тебя действительно так заботят исторические фразы, то оставайся с нами — и все узнаешь.

На побережье народ посолидней осел в знаменитом ресторанчике «Аэроплан», а молодежь, затарившись спиртным, разбрелась по бухтам.