Рождество у Шерлока Холмса - [125]

Следующим утром Маша уже сидела в кожаном кресле бизнес-класса рейса Лондон-Москва. В голове не укладывалось, что это могло случиться именно сейчас. «Сердечная недостаточность? Глупость какая-то. Ему поставили последний трехкамерный кардиостимулятор. Я же лично смотрела кардиограммы. Это какая-то нелепость», — крутилось в голове всю дорогу.

Со школьной скамьи Маша была любопытна и любила детали. Даже кукол разбирала на части. А их у неё было много, часто дарил отец. Ещё подростком родители отправили её учиться в престижную английскую школу, которую она с отличием закончила. Поступила в University of Cambridge School of Clinical Medicine, одно из лучших медицинских учебных заведений в Англии. У Молохова было особое отношение к ней. Её старших братьев он считал прожигателями жизни, те любили красивые машины, ночные клубы и одноразовых женщин. Когда им было по двадцать, это казалось ему нормальным, в тридцать пять это уже был явно диагноз. Маша была другой, хоть и младше братьев лет на пять. Упрямая, как отец, перестала брать у него деньги, как только встала на ноги, хотя квартиру он всё-таки ей подарил. Одевалась всегда скромно, но стильно, и на свои. Вспыльчивая, резкая, могла запросто наговорить социальных едкостей, если её что-то задевало. Она легко сходилась с людьми, также легко расходилась, если чувствовала какую-то фальшь. Увлекалась экстремальными видами спорта — фридайвингом, ныряла на 50 метров без акваланга, забиралась в горы.

Проучившись в Англии около семи лет, закончила интернатуру, стала успешным кардиологом, специализировалсь на лечении аритмии. Побывала замужем, но через три года они разошлись. Она была слишком независимой и стройной, а он — ровным и предсказуемым. Ей нужна была химия, ощущение полета, загадка. Энергично бралась за любое дело, любознательность и пытливый ум помогли разобраться в искусстве и хорошем вине.

Елена Молохова в который раз пыталась дозвониться до Евгения Рокова, управляющего делами и фэмили-офисом империи мужа. Она никогда не лезла в его дела, ничего не понимала в этих оффшорах и юридических схемах. Роков работал на отца уже больше тридцати лет, контролировал номиналов, на которых часто было оформлено имущество, вел разные юридические вопросы. Иногда выполнял и более чем деликатные поручения. Крепко сбитый, с острым взглядом из-под хмурых бровей, он знал всё и про всех. А тут, как назло, пропал, на все звонки механический голос упорно и безразлично отвечал «абонент не доступен».

— Артур, ты не видел Евгения Дмитриевича? — спросила она Артура Астреева, одного из самых толковых помощников Молохова, который появился в их доме около трех лет назад.

— Нет, Елена Васильевна, уже несколько дней как. Вы же его знаете, он редко рассказывает о своих планах. С похоронами я уже всё организовал. Машину за Марией отправил в аэропорт, будет через пятнадцать минут.

Маша зашла в дом даже раньше. Дверь широко распахнулась, в огромную прихожую ворвался свежий воздух. В синем модном пуховике, который только подчеркивал её стройную фигуру, в розовой шапочке, уггах и джинсах, Маша была как модель из журналов про стиль casual. — Мама! — Маша!! — крепкие объятия, быстрые вопросы длились недолго. Дел было невпроворот. После короткого обеда, Маша первым делом попросила посмотреть на заключение врачей. Разложив кардиограммы регулярных обследований и распечатки программатора — специального оборудования, которое использовалось для управления параметрами кардиостимулятора, внимательно всматривалась в каждую строчку. С каждым просмотренным документом Маша мрачнела всё больше. На лбу появились упрямые складки. «Этого просто не может быть», — повторила она несколько раз. Собрав документы в стопку, позвонила Артуру:

— Подвезешь меня? Это важно. Услышав в ответ: «Конечно», быстро собралась и села к Артуру в машину.

— Куда едем, принцесса? — Артур в свои в свои тридцать пять редко улыбался, но с Машей он чувствовал себя легко и непринужденно.

— На Остоженку. К дяде Грише.

Генерал-майор юстиции Следственного комитета Григорий Федорович Аполлонов, старый друг семьи Молоховых, встретил молодых и неожиданных гостей в субботний полдень чаем с домашним печеньем.

— Машенька, знаю, знаю, слышал, прими мои соболезнованию. Что я могу для тебя сделать?

— Дядя Гриша, вы же знаете, я редко к вам так напрямую в гости. Если бы не обстоятельства. В общем, я посмотрела заключение врачей, кардиограммы. Все говорят, естественная смерть от сердечной недостаточности. Но это не так. Папу убили.

— Не может быть. Ты уверена? Я сам читал заключение. С чего ты взяла?

— Помните, я же кардиолог. Занимаюсь лечением как раз таких пациентов. Кто-то влез в программное обеспечение и намеренно отключил кардиосинхронизацию предсердия, левого и правого желудочков. Я перепроверила несколько раз. Это убийство, — Машина чашка горячего ароматного чая так и осталась настойчиво нетронутой.

— Хм-м. Умышленное убийство, говоришь? — генерал откинулся в глубоком кожаном кресле, на лбу появилась глубокая складка.

— Да, вот, смотрите, — Маша начала шелестеть страницами, показывать лишь ей понятные синусоиды и алгоритмы, подведенные красным маркером.