Рождество наступает все раньше - [88]

– Твоя скромность тебе идет, – усмехнулся Эрлих и сделал ему более щедрое предложение, чем Винс ожидал. Он согласился. Вот так просто. Какая-то опасность была совсем близко, но прошла стороной. Наверное, недостаточно близко. Он знал, почему ему предложили работу.

Лучший период в твоей жизни

Стояла роскошная, пышная майская погода, а Пиппа писала очередной реферат в душных недрах библиотеки, разрываясь от желания сбежать. Там, снаружи, люди играли в тарелочку и влюблялись. Она писала о зиггуратах, но души в эту работу не вложила. Пиппа смотрела, как один за другим выползают из принтера готовые листы, и ощущала, что сама себя подвела. Все равно: ей надо выбираться отсюда.

Она шагала по университетскому городку, воздух был великолепен. Все разлеглись на ступеньках, как большая стая морских львов, загорелые плечи сияли на солнце. На этот год она все закончила. Пиппа направилась вдоль по Бродвею.

Каждый раз, как она встречалась с Винсом, случалось что-нибудь постыдное, и было понятно, что больше она с ним никогда не встретится. Она принималась за свои дела, уверенная в этом. Но Винс продолжал ей звонить, а она продолжала с ним встречаться. Это, наверное, была самая зрелая часть ситуации – что они продолжали встречаться, хотя все было плохо. Все.

Она заметила потрясающую пару черных туфель на платформе. Она тут же купила их и вышла из магазина уже в обновке, очень довольная. Через два квартала ремешки начали впиваться в пятки. Пока она добралась до Барри, она натерла кожу до пузырей. Абсурд.

Барри стоял на кухне в грязной одежде, огромный и несчастный.

– Я стараюсь, – сказал он, обводя жестом конверты, резюме, файл-пакеты и газетные объявления.

Она присела поиграть с собакой.

– На улице прекрасная погода.

– Я знаю! – Он прошелся по комнате. – Но каждый раз, как я выхожу прогуляться, я думаю о том, что должен бы сейчас пытаться найти работу.

Он включил телевизор. Женский голос произнес:

– А он, он содрал с меня юбку, налег на меня и схватил за горло, я начала задыхаться…

– Как ты думаешь, это изнасилования участились, – спросила она, – или просто люди чаще стали об этом рассказывать?

– Они все врут, – заверил он, переключая пультиком программу. Вместо «Опры» на экране теперь появились культуристы в малюсеньких плавках, они поигрывали мышцами перед лицами довольных дам среднего возраста.

– Что ты на это скажешь! – вопил ведущий.

– Это начало конца нашей цивилизации, – сказал Барри. В следующей программе дозвонившийся телезритель спрашивал бывшего заключенного трансвестита, что о нем думает его отец. Барри выключил телевизор. – Послеобеденные телепрограммы превратились в эквивалент павлиньих перьев, которыми древние римляне вызывали у себя рвоту. – Он прошел по комнате, бросая об пол мячик.

– Кстати, я опоздала в Рим.

– Рим – вечный город, туда невозможно опоздать. Просто поезжай.

– То есть сама?

– Как угодно. Езжай в Рим, езжай в Париж. Я думаю, тебе уже осточертела эта фраза, но сейчас действительно лучший период в твоей жизни.

У нее болели ноги.

– Это меня ужасно угнетает. Как я могу жить в свое удовольствие, если не могу отделаться от мысли, что мне сейчас лучше бы заняться чем-нибудь еще?

– Я тебя очень хорошо понимаю. – Все руки у него были в типографской краске от постоянного перелистывания газет.

Она поужинала с Винсом в японском ресторане в Ист-Виллидж, и они пошли прогуляться, так как погода стояла все такая же прекрасная. Ноги болели невыносимо. У всех была или татуировка, или кольцо в пупке, или интересная обувь. Ее вдруг все начало раздражать. Какое это имеет ко всему отношение? Ты покупаешь новые туфли, а они делают тебя калекой. Прокалываешь нос, прокалываешь пупок: от этого не изменится то, чего тебе удалось достичь за день.

– Мне стоит переселиться сюда, – сказал Винс, кивая. – Столько интересных людей.

– Почему тебе необходимо окружать себя интересными людьми? – спросила Пиппа. – Ты чувствуешь себя скучным?

Он бросил на нее пустой взгляд. Они прошли мимо парочки, оживленно спорившей по-гречески. На женщине была облезлая шубка, мужчина казался подвыпившим. Он обнимал ее за талию, женщина плакала. Пиппу захлестнула всепоглощающая грусть. Винс шел рядом с ней. Но она здесь все равно что одна.

– Хочешь в кино? – спросил он.

Она не хотела сейчас возвращаться домой одна, но и с ним ей быть не хотелось. Ей было с ним одиноко.

Решение проблем

Второго июня, в бывшую годовщину свадьбы своих родителей, Барри стоял в очереди на биржу труда в «Уайт Плейнс». Две толстые славянки с волосатыми родинками на лицах напирали на него сзади. Каждый раз, как он чуть-чуть пододвигался вперед, чтобы отстраниться от запаха пота и корнеплодов, они тоже делали шаг вперед. Он читал «Таймс» и старался стоять так, чтобы они не могли подойти еще ближе.

Он уже четвертую неделю без работы. Джастин постоянно хотела секса. Ему же казалось, что он никак не может перестать тратить деньги, а ведь он теперь уже ничего не зарабатывает. Женщина, которая убиралась у него в квартире, заплакала, когда он ее уволил; он почти ожидал увидеть ее в той же очереди.

Наконец подошел его черед. Он представился у окошка, оставив позади комиссарш из «Волжской стали».