Рождество наступает все раньше - [90]

– Давай возьмем в прокате?

Она развернула на столе газету.

– Нет, давай пойдем куда-нибудь.

– Ты просто не хочешь со мной разговаривать.

– Я все время с тобой разговариваю, – устало поморщилась она. – У тебя никогда не возникает желания посмотреть фильм? – Она стояла обутая, с сумочкой на плече, указывая на рекламу какого-то боевика. Она терпеть не может боевики.

– Первый попавшийся фильм. Ты лучше будешь смотреть все подряд, чем разговаривать со мной.

Джастин села, с сумочкой в руках, и посмотрела на него.

– О чем ты хочешь поговорить, Барри?

– Ты мне сегодня не перезвонила.

Она глубоко вздохнула, и он увидел, как крепко она стиснула зубы.

– Чудесно! – Он нечаянно наступил на собаку. – Иди в кино и забудь про меня. Я просто думал, что мы можем поговорить.

Она посмотрела на него в крайнем раздражении, а потом сказала, очень медленно, будто предупреждала ребенка не браться руками за раскаленный утюг:

– Хорошо, тогда почему бы тебе не рассказать, что у тебя на уме.

– Ты все время кричишь на меня. Ты не обращаешь на меня никакого внимания.

Джастин бросила сумочку, сорвала жакет, швырнула его в другой конец комнаты и выбежала в спальню, хлопнув дверью. Он решил, что лучше за ней не ходить. Он смотрел в окно на солнце, которое садилось над кусочком Гудзонского залива. Она появилась три минуты спустя, в его халате на голое тело, и пригвоздила его к дивану яростным поцелуем.

Барри проснулся на следующее утро оттого, что ему ужасно захотелось стейка, холодного стейка, нарезанного тонкими ломтиками, с французским багетом и хреном. Он купил стейк в «Слоан», поставил его в печку и три раза подряд прослушал «I'm a Loser», поедая хлеб с хреном.

В два у него было информационное собеседование в «Леди люкс», они занимались продуктами по уходу за волосами. Милый офис недалеко от центра.

– Скажите, – спросила глава отдела управления персоналом, – вы ушли с прошлого места работы из-за личных разногласий?

– Вообще-то, дело было в решении руководства, с которым я был в корне не согласен.

– Так вас уволили.

– Это было взаимно, – уточнил он, и она удивленно вскинула брови.

Она посмотрела на часы.

– Но кто это начал?

Стелла кусала себя, как ненормальная. Барри не мог дозвониться до Джастин, поэтому он пошел в ветлечебницу на Амстердам. Он заполнил бланки настолько точно, насколько мог, – он так мало знал о Стелле, – и они сели ждать, вместе с перепуганным котом в коробке и грязной белой шотландской овчаркой, которая билась на поводке. Барри держал Стеллу на руках – чтобы она не подцепила чего-нибудь нового.

Открылась дверь, и из нее вышла осторожно больная акита: сразу было видно, что ей очень плохо. Бедная псина расцарапала себя настолько, что осталось только немного шерсти вокруг морды и пара клочьев на боках, а все остальное – ободранная голая кожа, сухая и воспаленная на вид. Хвост выглядел непристойно – лиловый изогнутый отросток, будто маленькая дохлая змея. Собака с виноватым видом посмотрела на Барри. Она знала, что выглядит жалко. Барри никогда в жизни не видел ничего грустнее. Он поцеловал Стеллу в теплую костистую голову.

Доктор оказался женщиной примерно его возраста, не слишком привлекательной, но милой. Глядя на нее, он понял, что никогда особо не привязывался к своим девушкам до Джастин; все они были милые, и ему было их немного жаль. Джастин была слишком значительна и дееспособна, чтобы ее жалеть. Жалела ли она его? Врач гладила Стеллу, знакомясь с ней. Неглупо: заручиться доверием собаки. Он всегда может стать ветеринаром.

Но потом она надела резиновые перчатки, чтобы осмотреть область заднего прохода. Он никогда не смог бы стать ветеринаром. Она куда-то нажала, отчего собака заерзала и выгнулась. Когда врач закончила, на столе лежало несколько продолговатых комочков по паре сантиметров длиной, красно-коричневого цвета.

– Фу! Глисты? – У него дома?

– Нет, что вы, – спокойно сказала врач и взяла один комочек рукой в перчатке – он оказался плотным и тут же раскрошился. – Ей нужно было прочистить анальные железы.

Стелла важно трусила вдоль по Бродвею и с благодарностью поглядывала на него. Может, и Барри нужно прочистить какие-нибудь железы?

На следующее утро Барри отправился на слушание в «Уайт Плейнс», вооружившись едкой, тщательно отрепетированной речью и ксерокопиями налоговых деклараций, квитанций о выплате зарплаты и премий. Он был готов встретиться с мрачными сутягами-стряпчими. Через два часа ожидания арбитражный судья спросил представителя «Мейплвуд Акрс» – тощего парнишку, которого Барри никогда в глаза не видел, – опротестовала ли компания его претензию.

– Нет, – сказал тощий адвокатишка. – Мы ее не опротестовали.

Вот и все. Дело заняло полторы минуты.

Барри ехал по 9W, скрипя зубами. И опять он уработался вдрызг, а компания ответила ему полным равнодушием. Он чувствовал себя неудовлетворенным – как они смели пытаться выкинуть с ним такую штуку? Он развернулся и поехал в спортзал. Там оказался тот же парень из отдела по контролю качества. И пошел он к черту. Барри полчаса гнал на велотренажере. При ближайшем рассмотрении парень не имел никакого отношения к отделу по контролю качества – еще бы, в одиннадцать утра. Барри поклялся тренироваться ежедневно. Сейчас – идеальное время для триатлона.