Рождественское обещание - [14]

— Это неправда, — быстро ответил Джем. — Мы всегда помнили о вас.

— Я тоже вспоминал о тебе, парень, — проговорил мистер Эверли. — Каждый вечер.

Фолк не смог сдержаться. Он несколько раз сглотнул, а все остальные по доброте душевной не стали делать проблему из того, что взрослому мужчине, закаленному на службе своей стране, понадобился момент, чтобы прийти в себя.

— Тем не менее, мой мальчик, таков тост. Так как ты самый младший член команды из тех, кто присутствует за столом, то именно тебе выпадает задача произнести его. Мы ждем. Вперед.

Джем несколько мгновений серьезно смотрел на него.

— За нас, потому что никто больше не помнит о нас. — Он отпил из бокала и опустил его. — Можете ли вы попросить флот изменить этот тост?

— Традиции тяжело сломать, парень, но я приму это предложение во внимание и передам через нужные каналы.

Все засмеялись, даже Джем, на что капитан и надеялся. Они перешли в гостиную, чтобы еще немного поговорить, но быстро стало очевидным, что викарий устал. Я должен предложить проводить его домой, подумал Фолк, но Ианта опять оказалась впереди.

— Диана и Джем, не будете ли вы добры проводить нашего дорогого друга домой? Я намереваюсь занять капитана Фолка мытьем посуды.

Похоже, он оказался единственным, кто удивился, но затем ему пришло в голову, что Диана и Джем, вероятно, выполняют это поручение каждый раз, когда пожилой джентльмен приходит к обеду. Джем держал его пальто, а Диана суетилась с шарфом. Фолк улыбался, наблюдая за ними, настолько заботливо они обращались с викарием. Джим, ты мог бы гордиться тем, как твоя возлюбленная жена воспитала ваших детей, подумал он. Они настолько хороши, что мне жаль, что ты не знаешь об этом.

Когда они ушли, Фолк присоединился к Ианте в кухне, снял мундир и огляделся в поисках передника.

— Боже мой, тебе не нужно становиться моей судомойкой, — упрекнула его Ианта, не вынимая рук из воды с грязной посудой. — Мне просто хотелось несколько минут побеседовать с кем-то, кто старше десяти лет и при этом не является пятнадцатилетней девчонкой с переменчивым настроением.

Джеремия нашел достаточно большое посудное полотенце и повязал его вокруг талии.

— Это еще одно качество лидера, Ианта. Никогда не проси команду сделать что-то, чего не можешь сделать сам. — Эти слова прозвучали не совсем верно. — Не то чтобы я подразумеваю, что ты — это моя команда, но я могу выполнить работу за любого матроса на корабле, вплоть до заталкивания пакли в пробоину ниже ватерлинии. — Он готов был ударить себя за то, что в его голосе прозвучала тоска.

Ианта повернулась к нему, ее руки были покрыты мылом.

— Ты скучаешь по своему кораблю.

— Как по кусочку собственного сердца. Позволь мне мыть посуду, потому что ты знаешь, что куда нужно поставить.

Он занял ее место у мойки, радуясь тому, что может чем-то заняться, и уже испытывая беспокойство из-за того, что сидит без дела. Фолк не знал, как он сможет пережить две недели, оставшиеся до вызова в Адмиралтейство, когда он узнает о своем новом назначении. И все же, мытье посуды с Иантой Мирс останется воспоминанием, которым он всегда будет дорожить, каким бы повседневным не выглядело это занятие. Может быть, именно так проходит жизнь на суше: краткие моменты ничем не замутненного удовольствия вместо сражений, меняющих облик мира, и часов беспрерывного ужаса. Он бросил взгляд на Ианту, которая, кажется, снова и снова вытирала одну и ту же тарелку.

— Ианта, значит, адвокат не подошел?

— Нет, ведь я не любила его. Какой был бы в этом смысл?

Честный и откровенный ответ, лишенный всяких ужимок, словно доклад одного из его помощников.

— Думаю, что эта тарелка уже сухая, Ианта, — мягко проговорил Фолк, жалея, что вообще упомянул этого проклятого адвоката.

Теперь ее лицо порозовело, и она взяла другую тарелку.

— Полагаю, только я один во всем мире знаю, как сильно Джим любил тебя. — Казалось правильным произнести именно эти слова, но он понятия не имел, как утешить ее — кроме того, чтобы обнять и прижать к себе так крепко, как только мужчина может прижимать женщину, чтобы она смогла ощутить пуговицы его рубашки всем телом вплоть до позвоночника.

Ианта изумила его тем, что рассмеялась в ответ, неподдельным утробным смехом, какого он не ожидал от женщины.

— Ах ты, идиот, — воскликнула она, и это прозвучало словно выражение нежности. — Уж кто-кто, а ты должен знать, учитывая, что сам написал все эти письма!

Если бы Ианта внезапно нанесла ему такой удар, что он свалился бы головой вниз в кухонную раковину, Фолк и то не удивился бы сильнее.

— Ты знала? — спросил он, ужаснувшись тому, что его голос прозвучал надтреснуто, словно у гардемарина.

— Конечно, я знала, — ответила ему Ианта. — Из Джима вышел никудышный автор писем. Первые несколько писем, которые он написал мне, были такими высокопарными, благослови Бог его сердце. — Она взяла капитана за руки, вытерла их своим передником и указала на стул возле кухонного стола. — Присядь. Ты побледнел под загаром, а у меня недостаточно сил, чтобы поднимать тебя с пола, если ты упадешь в обморок.

Фолк сделал так, как она велела, едва осмеливаясь смотреть на нее. Ианта села за стол напротив него, ее глаза весело блестели.