Рождественское обещание - [11]

— Нет, я уже не тот, — заверил он ее. — По утрам мои суставы скрипят, как угольщик из Ньюкасла, и я едва помню, какого цвета были мои волосы.

— Темно-рыжие, — немедленно ответила Ианта.

— Они поседели после Трафальгара.

— Тебе тогда было только двадцать восемь, — с ужасом заметила она.

— Вини в этом Бонапарта, — ответил он, затем откинулся назад, положив одну руку на ступеньку. — Ианта, а ты совсем не изменилась.

— О, я изменилась, — возразила женщина, хотя эти слова и доставили ей удовольствие. Если Фолк предпочитает не замечать, что на ее фигуру повлияло рождение двух детей, то она тоже может не замечать этого. Внезапно Ианта пожалела, что не уложила волосы каким-то более изящным способом, чем просто узел на макушке. Она собиралась сделать что-то перед тем, как он приедет, но время ушло.

Его пристальный взгляд оставался таким же, но напомнил Ианте о том, что ей следует сменить тему. Может быть, ей нужно просто подняться. Нет, слишком приятно сидеть на ступеньках с капитаном Фолком. Однако она могла вспомнить о своих манерах.

— Миа, благодарю тебя за то, что ты помог моим детям. — Его старое прозвище выскользнуло само собой. — О, вероятно, мне не следует называть тебя…

— Миа подойдет, — ответил он. — Ианта, никто не называет меня по имени, не говоря уже о твоем прозвище.

Как печально, подумала она. Как печально. Затем покраснела и подумала: это было мое прозвище, не так ли? Я забыла об этом.

— Следует ли мне называть тебя миссис Мирс? Я не хочу, чтобы дети подумали, будто я — непутевый человек с манерами оборванца.

— Так было бы приличнее, — ответила она. — Нет. Зови меня Иантой. Это мое имя и… — Она замерла, пораженная чем-то. — Если подумать, то меня тоже никто не называет по имени. То «мама», то «мам», если Джем проголодался, или «маман», если Диана корчит из себя мисс из Бата.

Ианта знала, что у нее несдержанный язык и независимый ум. За годы, прошедшие с момента смерти Джима, они стали причиной колоссальных проблем с семьей Мирс. Ей пришлось спросить:

— Почему ты никогда не приезжал повидаться со мной, Миа?

Фолк всматривался в ее лицо так, словно пытался сохранить его в памяти, но после ее вопроса отвел глаза.

— Шла война, Ианта. Я работал на износ все эти двадцать два года.

Это был не ответ на вопрос, и капитан, кажется, понимал это, потому что все еще не смотрел на нее. Полагаю, у мужчин есть свои причины, подумала она, поднимаясь на ноги и прикасаясь к его руке.

— Мне лучше пойти взглянуть на это жаркое. Я уже давно не транжирила деньги и Джем будет ужасно разочарован, если оно подгорит. Ты можешь сколько угодно украшать собой мои ступеньки, но диван в гостиной намного удобнее. — Она снова легко коснулась его, не в силах остановить себя. — В действительности, я рекомендую его тем, кто работал на износ.

Глава третья

Ианта оказалась права насчет дивана. Фолк снял обувь и устроился поудобнее. Итак, говяжье жаркое для них редкое блюдо, сказал он себе. Неужели дела семьи Мирс находятся на такой мели? Без сомнения, старший брат Джима и глава семьи не бросили Ианту и ее детей. Он чувствовал, что здесь кроется что-то еще, чего он не знал, но его глаза уже закрывались.

Фолк спал недолго; его сон урывками стал знаменитым во всем флоте. Тем не менее, короткого — и глубокого — сна было достаточно, чтобы кто-то накрыл его легким одеялом и даже развязал шейный платок. У нее ловкие пальчики.

Он полностью проснулся, когда открыл глаза, но не собирался двигаться. Ни один офицер не нуждался в нем; никому не угрожала опасность. Показания барометра не имели значения, потому что война закончилась. Фолк мог лежать здесь, наслаждаясь комфортом, и слушать, как Ианта и ее дети поют на кухне. Боже мой, как приятно, подумал он. Бедняга Джим никогда не услышит этого. Будь проклят Наполеон.

Теперь они над чем-то смеялись. Он понятия не имел, в чем дело, но все равно улыбнулся, наслаждаясь звуками женского смеха. От них и пахло приятнее, чем от мужчин. Дом Ианты наполнял приятный запах роз, даже в декабре. Все еще лежа на удобном диване, Фолк оглядел гостиную в поисках какого-либо памятного знака о Джиме, но не увидел ни его портрета, ни даже миниатюры. Эта мысль привела его в уныние. После их брака Джим никогда не провел в порту достаточно времени, чтобы позировать. И какой лейтенант станет тратить на это время, когда ему нужно навестить жену и познакомиться с дочерью? Может быть, она держит миниатюру мужа рядом с кроватью.

Фолк поднялся, снова обулся и пытался затянуть шейный платок, глядя в зеркало над камином, когда Ианта вошла в гостиную. Она встала рядом с ним, так что капитан мог видеть ее отражение в зеркале. Как случилось, что она не постарела? снова спросил он себя. И я даже не осознавал, что Ианта так мала ростом.

— Я помню, что раньше ты была выше, — проговорил Фолк. Это заявление было настолько глупым, но Ианта только рассмеялась.

— Ты был самым высоким, — ответила она, глядя на его лицо в зеркале.

— Ничего подобного! Я ненамного выше среднего роста, — запротестовал он.

— Что ж, тогда ты всегда вел себя так, как будто выше всех. — Она повернулась, чтобы смотреть на него, а не на его отражение. — Таков секрет лидерства во флоте?