Рождественский подарок - [11]

"На убиенье отправился быстрый конь, – вспомнилось мне, —

… Так пусть он нынче уходит к богам, он, самый приятный им, и испросит даров, желанных жертвователю!"

Так что же это за жертвователь? И каких даров он испросил?

Вопросы один за другим рождались у меня в голове.

– Яков Андреевич! Да что же это? – прошептал ошеломленный Кинрю.

– Не знаю, – чистосердечно ответил я. – Какой-то кошмарный сон!

– А Титов-то где? – спросил Лаврентий Филиппович, который, пожалуй, единственный из нас не потерял самообладания. – Я и не такое видел, – заметил он.

– Вон! – кучер ткнул пальцем куда-то вдаль, обошел стороной обезглавленного коня и ушел вглубь конюшни. Мы все последовали за ним. Следующее зрелище, представшее перед нами, тоже было не из приятных.

Бездыханное тело князя Николая Николаевича Титова, служившего в Коллегии Иностранных дел, близкого Его Императорскому Высочеству, дружившего с князем Голицыным и графом Румянцевым, было привязано веревкой к деревянному гнилому столбу. Хозяин имения был раздет почти догола. Горло у него было перерезано, поэтому кругом было много крови. Еще я заметил, что на пальце у него не оказалось чугунного перстня с адамовой головой, с которым Николай Николаевич как масон практически никогда не расставался. Это меня смутило и навело на мысль, что убийство как-то связано с его масонской деятельностью.

– Так-так-так, – пробормотал Лаврентий Филиппович.

– Ужас-то какой! – воскликнул Никита Дмитриевич. – Это что же за изверги-то? А? – он как-то беспомощно взирал по сторонам. Лицо его, красное от мороза, сразу сникло и побледнело.

– Ну, нехристи! – простонал кучер. – И конягу не пожалели! – добавил он.

– Я же говорю, что это – индусы! – настаивал на своем японец.

– По-моему, выводы делать еще рано! – сердито ответил я.

Мне начинало уже казаться, что дело в усадьбе кончится самосудом. К тому же я начинал опасаться за Миру, которую тоже могли счесть причастной к этой истории. И потом мне совсем не верилось, что это дело рук индийского брахмана и его ученика-брахмачарина, который выполнял обязанности слуги. Неужели индусам надо было обязательно пуститься в такую даль, чтобы именно в имении Николая Николаевича Титова совершить свое ритуальное жертвоприношение?!

Однако никто, по-моему, из всей компании так не думал.

Скорее все придерживались мнения моего Кинрю.

Вокруг столба с телом покойного масона видны были следы костра, что тоже наводило на мысли о ведическом действе.

Такие обряды обычно проводились в сумерках, при свете костров на специально приготовленных алтарях. Жертву привязывали к столбу, читали над ней заклинания и зажигали вокруг священный огонь…

Перед столбом лежала статуэтка Индры – верховного индийского божества, который на родине моей Миры считался раджой богов.

– Золото! – воскликнул Медведев и подобрал статуэтку с пола. – Определенно ее оставили здесь индусы! – добавил он.

– Интересно зачем? – усомнился я.

– Ну, Яков Андреевич, – разочарованно протянул Лаврентий Филиппович, – вечно вы со своим скепсисом! Забыли, наверное, – высказал он вслух первое предположение, которое пришло ему в голову. – Торопились!

– Куда? – поинтересовался я.

– Ну… – пожал он плечами, – уйти с места преступления.

Я покачал головой, всем видом показывая, что эта версия меня совершенно не устраивает.

– В деревне недавно быка забили… – промолвил кучер.

– И что же здесь необыкновенного? – перебил его Никита Дмитриевич. Он не мог оторвать взгляд от столба с телом князя Титова.

– Неизвестно кто, – ответил кучер, – а вокруг такие же вот следы, – он указ пальцем на пепелище.

В сердце у меня закралось сомнение: «Неужели и правда?!»

– И это не первый случай, – продолжал рассказывать кучер, озираясь по сторонам.

– В самом деле? – спросил я встревоженно.

– Да, – подтвердил мужик. – У свата моего козла зарезали и выбросили на дорогу, – добавил он.

«Козла ведут впереди его – сородича!» – внезапно вспомнилось мне.

– И все-таки что-то здесь не так! – проговорил я вполголоса.

– Что будем делать с телом? – спросил Сысоев.

– В дом надо отнести, – ответил Лаврентий Филиппович, – не здесь же оставлять, – развел он руками.

– Да уж, – согласился Никита Дмитриевич. – Вы, наверное, идите в дом, – обратился он ко мне, – и предупредите гостей… А мы тут втроем управимся, – Сысоев перевел взгляд на тело хозяина и тяжело вздохнул. – Мерзкое, я должен сказать, это дело, – понуро добавил он.

Я вышел на улицу, мощный порыв ветра со снегом ударил мне в лицо. Матушка-зима разыгралась не на шутку! Мне предстояло очень неприятное дело, я должен был сообщить княгине Ольге Павловне, что она этой ночью сделалась вдовой, да еще при крайне ужасных обстоятельствах.

До центральной усадьбы я добирался около получаса. И за это время смертельно замерз и устал.

В гостиной меня обступили со всех сторон. Лица у гостей и хозяйки были встревоженные.

– Ну что? Как? – слышалось со всех сторон.

– Позвольте принести вам свои соболезнования, – печально обратился я к Ольге Павловне. – Князь…

Не успел я произнести эту фразу до конца, как княгиня упала в обморок. К ней сразу бросились англичанка и Грушенька.