Рождественские желания - [8]

— Годится, — говорю, вынимая пару банкнот и передавая продавцу, который с радостью принимает их.

— Теперь Бригс, — говорит она, прижимая пакет к груди.

— С ним просто, — говорю ей. — Хайбол для виски. Он их коллекционирует.

Кайла поднимает бровь.

— Уж слишком легко. Дай-ка угадаю, ты уже много лет даришь ему такие.

Пожимаю плечами.

— Мы оба способны выдержать в отделе подарков крайне мало времени. И это намек от меня тебе. В смысле, не покупай мне ничего.

— О, не буду, — говорит она, хотя знаю, она это сделает. И это напоминает мне: я должен купить ей подарок. Всю неделю раздумываю над этим, и ничего не могу придумать. Во всем мире нет ничего такого, что могло бы выразить то, как много она значит для меня.

— Бригс преподает киноведение, да? — спрашивает она, когда мы берем горячие жареные каштаны. — В смысле, хоть он и преподаёт его, он, очевидно, любит кино.

Я киваю.

— Ага, — говорю я, прежде чем вдохнуть аромат каштанов. Они всегда делают для меня Рождество более реальным. Даже когда я был молодым парнем, и у меня не было настоящего Рождества, каждый декабрь моя биологическая мать всегда покупала для меня парочку. Одно из немногих хороших воспоминаний, оставшихся у меня из детства. В некотором смысле, подобная редкость оставила след в моей памяти на все последующие годы.

— Итак, — говорит она, когда мы доходим до ларька, где карикатурный художник делает набросок извивающейся маленькой девочки, — мы могли бы купить рисунок у этого парня, — она кивает на то, что висит на стенах палатки, некоторые простые люди, другие знаменитости, от Одри Хепберн до Канье-Уэста. — Или, — продолжает она, — у тебя ведь есть в телефоне его фотография? Мы могли бы нарисовать карикатуру на него в образе любого киношного субъекта, который ему нравится.

— Киношный субъект? — повторяю я, прикусывая губу, чтобы не рассмеяться.

Она закатывает глаза, шлепая меня по руке.

— Ты понимаешь, о чем я.

Я вздыхаю, скрещивая руки на груди, и смотрю на ряды рисунков. Было бы совершенно нелепо вручить что-то подобное Бригсу, но в то же время, думаю, он способен оценить такой подарок за его комичность. Может быть, Кайла права. Обычные вещи через какое-то время надоедают, а эта будет подольше оставаться на счету.

— Ну, он всегда был большим поклонником Бастера Китона, — говорю я, — посмотрим, получится ли у тебя, — вынимаю свой телефон, листая к нашей с Бригсом фотографии. Мы оба улыбаемся, и у него ослепительно белые прямые зубы. Художнику будет очень весело высмеять их.

Кайла выхватывает телефон у меня из рук, пристально смотрит на фото, а затем ждет, пока художник не закончит рисовать девочку, а потом объясняет, чего мы хотим.

Мужчина пожимает плечами, словно каждый день рисует Бригса в роли Бастера Китона, и мы соглашаемся на цену, прежде чем он начинает работать.

— Знаешь, что мне кажется, нужно Бригсу? — говорит Кайла, пока мужчина рисует, работая намного быстрее, чем я думал. — Собака. Ты должен убедить его взять одну из твоего приюта.

Криво улыбаюсь ей, засовывая руки в карманы.

— Поверь мне, я пытался. После того, как он потерял Миранду и Хэймиша, я подумал, собака может помочь ему преодолеть горе. Но он не был заинтересован. Он был слишком погружен в свой собственный мир, что я вполне понимаю. И да, он тоже любит собак — он всегда спрашивает о Лионеле и рассуждает, как однажды усыновит кого-нибудь. Но я не настаиваю. Думаю, собаки приходят к тебе тогда, когда ты в них нуждаешься так же, как и они нуждаются в тебе.

— Типа, как ты и Эмили, — говорит она.

— Как ты и Эмили, — поправляю я ее. — Не то чтобы я сравнивал тебя с собакой.

Она поднимает бровь.

— Порой я веду себя как сучка.

Прохладно смотрю на неё.

— Вы обе появились в моей жизни, когда я больше всего нуждался в вас. Просто потребовалось время, чтобы понять это.

Она ухмыляется.

— Что ж, прошла лишь неделя, как ты все понял.

— Теперь, когда я знаю, что терял, время длинной больше, чем секунда, кажется вечностью.

Проходит немного времени, пока мужчина прекращает рисовать, протягивая бумагу и любуясь ею с резким кивком головы, как тот, кто только что нарисовал шедевр.

Он показывает ее нам, и мне приходится сдерживать смех. В некотором смысле, это шедевр. У парня есть талант… и этот талант поспособствовал тому, что Бригс выглядит настолько смешно, насколько это возможно. На нем шляпа Бастера Китона и обязательные мешки под глазами, но он улыбается — редкость и для Китона, и для Бригса — и его зубы занимают половину лица.

Но Кайла есть Кайла, она, конечно же, не сдерживается. Она смеётся — громко — и указывает на рисунок пальцем.

— Боже мой! — восклицает она, прижимая руку ко рту. — Посмотри на Бригса! Он выглядит, как чертов сумасшедший. Он наполовину Бастер Китон, наполовину мистер Эд, — улыбаясь, она смотрит на меня с хитрым блеском в глазах. — Он возненавидит этот рисунок. Здорово.

Художник хмурится, и я быстро плачу ему за работу, говоря, что он отлично поработал. Это не мешает ему пристально смотреть на Кайлу, когда он медленно сворачивает портрет и надевает на него резинку, громко хлопая ей.

Кроме рождественского шоппинга, здесь на самом деле особо нечего делать. Группа парней проходит мимо, сжимая пиво руками в перчатках, и что-то внутри меня напрягается. Темнеет. Не совсем похоже на зарождающееся пламя, но будто тихий черный огонь, распространяющийся внутри меня.