Рожденный Водой - [19]

Я открыла глаза. Сейчас я была ею. Змея с шипением спускалась к земле, мягко скользя по стволу. Она чувствовала, что все кто на земле боятся. Волки все еще скалили зубы, но отступали, поджимая хвосты. Дионир сжал четки сильнее, но сам не смел вымолвить ни единого слова от страха. Он готов был бежать, если б не опасался, что появившаяся тварь ринется за ним в погоню. Мужчина неотрывно следил за девчонкой, чьи глаза были отражением змеиных. Кто же она такая? Никто не догадывался, что змея не может оторваться от дерева, являясь его частью, так же как и не может тянуться далеко. Но, в отличие от простой иллюзии, она оставалась материальна и вполне могла нанести вред вздумавшим броситься в атаку (небольшой конечно, ведь, в сущности, она оставалась простой веткой, чьей формой я манипулировала, а сверху наложила иллюзию). Но и этого вполне хватило, чтобы произвести впечатление. Волки, хоть и не чувствовали ее как живое существо, все же видели, и в глазах их читался животный страх. Они не могли ему противиться. Что уж говорить о барине, чьи руки с трудом удерживали четки. Шанс! Змея выгнулась, приподнимаясь над землей, и расширила капюшон, широко раскрыв пасть. С длинных острых клыков капнул яд, оседая на землю. Сверкнув большими глазами, рептилия сделала резкий выпад в сторону мужчины. Дионир побледнел, выронил четки и на подкашивающихся ногах бросился бежать. Волки в ужасе метались меж деревьями, скуля и подвывая. Змея исчезла, вернув очертание ветки и застывая в последнем положении. Оаленн едва успела поймать обессилевшее тело, сверзившееся с дерева.

ГЛАВА 3 РОЖДЕННЫЙ ВОДОЙ

Мальчик плакал. Снова. Безутешно рыдал, размазывая по щекам горькие слезы. Его слишком светлые глаза давно опухли. Он тряхнул серебристыми волосами и откинулся на подушки. Теперь он должен заснуть. Как обычно. Мои силы были в воздухе. Не в огне, как все думали поначалу.

Чтобы восстановить потраченную магическую энергию, мне нужен чистый, свежий воздух, не отяжеленный последствиями жизни в городах. Поспать часок-другой на поляне в лесу, куда не ступала нога человека, когда разряженный после дождя воздух ласкает все тело, и силы вернутся в норму. Учитель говорил, что со временем резерв может стать больше, а на его восполнение времени будет уходить меньше. Но для всего этого нужно много времени и опыта. А сейчас… Я открыла глаза. Странный сон про бледного мальчика не покидал меня на протяжении пары месяцев. Ребенок был мне не знаком, а его слезы часто оказывались заразительными. Бывало, на занятиях справлялись о моем самочувствии, видя жутко опухшие глаза поутру. Со временем это стало раздражать, ведь слишком частый сон больше походил на видение. Но что может означать заплаканное лицо незнакомого паренька? Как умудрилась эльфийка не только усадить меня в седло, но и закрепить так, что я не упала ни разу — не понятно. Оаленн привязала поводья Чернавки к луке своего седла, указала послушной лошадке дорогу и дремала сидя. Вокруг нас обступили деревья, но под ногами была ровная широкая дорога.

— Эй, спишь? — я попыталась как можно ближе подойти к эльфийской кобылке, чтобы вернуть поводья. Оаленн встрепенулась и сонно взглянула мне в лицо, не до конца осознавая, кого перед собой видит.

— А, ты?.. А кто еще это мог быть? Что я пропустила?

— Как мы здесь оказались? Откуда лошади? И где волки?

— Для только что очнувшейся, ты задаешь слишком много вопросов, Рожденная Огнем! — недовольно потянулась девушка. После моего фееричного представления барин трусливо сбежал, обронив четки и все свое достоинство. Эльфийка забрала орудие повиновения себе, и дети-волки смогли вздохнуть более спокойно. Не так конечно, как если бы мы их расколдовали, но и указывать им больше никто не будет. Мое бессознательное тело водрузили на своеобразные носилки из еловых веток и доставили (не без помощи волков) к воротам крепости. Оаленн, не вдаваясь в лишние объяснения, забрала лошадей и покинула территорию. Отчитываться ни перед кем не пришлось, немногочисленная охрана все так же спала.

— И что же теперь с ними будет? С детьми, — как бы мне ни хотелось, но помочь я в этой ситуации не могла. За полгода обучения магии просто невозможно выучиться всему, а тем более каким-то жутким метаморфозам. Даже то, чего удалось добиться в этот раз, являлось результатом штудирования материала, еще не изученного на занятиях.

— Погуляют, отдохнут, подышат свежим воздухом, — пожала плечами эльфийка. На ее запястье, как браслет, были повязаны четки. — А мы потом сумеем найти того, кто их вернет в норму.

— А деревенские?

— Хочешь вернуться и сказать суеверным людям, что их детей обратили в волков? Тебя первую поведут на костер.

— Не хочу. Воспоминаний о кострах мне хватало. Мы шли три дня, останавливаясь в маленьких деревеньках для пополнения запасов еды и ночлега. Крестьяне в основном были радушны и не задавали лишних вопросов. Хотя дети часто интересовались заостренными ушами моей подруги и требовали рассказать им интересные истории о жизни ее народа. Иногда эльфийка соглашалась, и тут уж пол деревни собиралось у костра послушать, как девушка в красках описывает очередной день обычного эльфа, наполненный тренировками, сражениями, бешеными скачками и обязательно ноткой чего-то магического — как вишенка на торте. Я была полностью уверена, что большую часть Оаленн сочиняет на ходу, для пущего эффекта, но результат того стоил, а проживание за такие представления нам обходилось почти задаром. Я же представала перед всеми простой сельской девицей, умеющей разве что коров доить, да на лошади скакать. Правда, в одной деревеньке, после очередного моего представления, бабка счастливо всплеснула руками, а поутру, еще не пропели петухи, разбудила меня и повела доить свою Буренку. Тогда-то я и решила, что что-то в моей легенде стоит менять. Много раз в разговорах селян упоминались маги, колдуны, эльфы и гномы, реже кто-то шептался о вампирах и троллях. Люди с упоением рассказывали о загадочных колдунах, один из которых, к примеру, излечил от хвори пол деревни. Эльфы забредали чуть реже, но и тут не обошлось без подвигов — один из гордых представителей остроухих подсобил, согласившись истребить огромного лиса, повадившегося таскать кур из курятников. Гномы были совсем редкими постояльцами, но и тех никогда не обделяли должным вниманием. Все получали кров и пищу, невзирая на свое происхождение. Солмения была великолепна. Магия словно пропитывала воздух. Востар, к которому я за много месяцев успела привязаться, вдруг показался мне захудалым отставшим от жизни уголком на краю мира, не способным идти в ногу со временем. Суеверные и всего боящиеся крестьяне, не готовые принять существование магии, шугающиеся от колдунов и крестящихся при одном только упоминании о вампирах.