Рождённый в блуде. Жизнь и деяния первого российского царя Ивана Васильевича Грозного - [79]

– Мы одиноки в мире!

Действительно одиноки и всем мешаем богатством своих земель и недр. Планов по их захвату за прошедшие века было в буквальном смысле громадьё. Вот один из последних.

США, январь 1983 года. Директива NSDD-75: «США обладают необходимой мощью для разрушения СССР. Следовательно, США должны приложить все силы в стратегическом стремлении развалить СССР, что привело бы не только к силовому переделу мира, но и к глобализации американской сферы влияния и установлению американского мирового господства».

Чем это не «Проект…» Штадена? И ведь осуществили!

Повесть

Долгое время в произведениях древнерусской литературы фигурировали только реальные исторические лица: князь Игорь и жена его Ярославна в «Слове о полку Игореве», Дмитрий Донской и его соратники в повестях цикла о Мамаевом побоище… Первое вымышленное лицо встречается только в повести о царе Иване Грозном и купце Харитоне Белоулине. Его рукопись составляет несколько обтрёпанных листов, привезённых в 1923 году из города Пустозёрского.

В повести весьма достоверно передаются события 1574 года: «В лето 7082-го[31] на второй неделе по пасце во вторник в утре, по указу великого государя, на Пожаре, среди Москвы, уготовлено 300 плах, а в них 300 топоров, и 300 палачей стояху у плах онех. Москоскии же князе и бояре и гости, всякого чину люди, зряще такую належащую беду, страхом одержимы были.

Егда же бысть третий час дни, царь и великий князь Иван Васильевич выехав на площадь в чёрном платье и на чёрном кони с сотники и стрельцы и повелел палачам имати по человеку из бояр и из гостиной сотни. Людие же зрящи, наипаче в недоумении быша, понеже никакие вины не ведуще».

Пока зрители удивлялись, палачи схватили семерых из гостиной сотни и быстро расправились с ними. Но с восьмым вышла заминка. Им оказался Харитон Белоулин. Палач никак не мог склонить его на плаху, ибо Харитон был «велик возрастом и силён вельми».

Сопротивляясь палачу, он кричал И. Грозному:

– Почто царю великий, неповинную нашу кровь проливаеши?

Для XVI столетия это было непростительной дерзостью. На Белоулина набросились другие палачи. С горем пополам отсекли протестанту голову. И тут начались чудеса.

Голова казнённого вырвалось из рук палачей и начала прыгать «семо и овамо» (туда и сюда). Труп же вскочил на ноги и начал трястись, обливая кровью окружавших его. Палачи попытались повалить обезглавленное тело, кровь из которого, падая на них, «светляся и играя красно вельми, яка жива вопия и не отмывался».

Царь, видя всё это, впал в сомнение и, объятый ужасом, удалился в Кремль. В шесть вечера пришёл его приказ прекратить казни. «Труп же той трясыйся весь день и во 2 час нощи паде сам на землю».

…На этом повесть об Иване Грозном и Харитоне Белоулине заканчивается. Учёные единогласно отмечают её особенность – главными действующими лицами являются купцы. С гостиной сотни начинаются в повести казни, хотя в действительности первыми казнили представителей высшей знати. Героем повести, спасшем своей дерзостью множество обречённых, является купец, наделённый чертами богатыря телом и духом.

Такое повышенное внимание к торговым людям заставляет предположить, что повесть родилась в купеческой среде. Автор её москвич, современник описанных им событий.

Повесть о царе Иване Васильевиче и купце Харитоне Белоулине получила широкое распространение в XVI–XVII веках. Это свидетельствует о появлении в это время значительной массы читателей, которые интересовались прошлым страны, но ещё «не доросли» до освоения летописи и нуждались в популярной литературе, увлекательной по форме и содержанию.

Даниил Аль, знаток эпохи Ивана Грозного, писал по поводу литературы такого рода: «Беллетристика, ещё не вылупившаяся из летописной скорлупы, тем не менее всё громче и чаще заявляет о себе. С другой стороны, как это видно на примере повести о купце Харитоне Белоулине, произведения такого жанра полны исторических реалий. Уже став произведениями литературы, они не теряют значения исторических источников».

* * *

1580 г. Постановлением московского правительства запрещено давать монастырям на помин души вотчины. Вместо этого предписывалось делать денежные вклады. Церковным лицам и учреждениям запрещалось покупать земли и брать их в залог.

Первая аптека

В 1581 году, по просьбе Ивана Грозного, английская королева Елизавета прислала в Москву доктора Якоби и аптекаря Джемса Френча. В связи с этим в столице была создана первая аптека и учреждена должность аптечного боярина; в качестве такового был назначен Афанасий Вяземский.

Аптека располагалась в Кремле, напротив Чудова монастыря, в одном здании с Аптекарским приказом. Основной задачей последнего являлся контроль за работой иностранных лекарей.

Называлась аптека «Верхней» или «Царской». Она обслуживала только семью государя и её ближайшее окружение. При Михаиле Фёдоровиче, первом царе из династии Романовых, лекарства стали отпускать и в войска, что говорит о значительном расширении деятельности аптеки.

Сохранился список докторов, присылавшихся из Англии по личным просьбам Грозного. А это свидетельствует о том, что здоровьем царь похвастаться не мог и на Бога особых надежд не возлагал. Православного государя не смущало даже то обстоятельство, что лекари были не только иноземцами, но и другой веры – нехристи для русского человека. Лекарства – «отборные лечебные средства» – хранились в особой комнате («казёнке») за печатью приказного дьяка. Приём лекарств Грозный обусловил строгим правилом – только из рук своего любимца князя Афанасия Вяземского. Тиран был труслив и подозрителен.