Рождение таблетки. Как четверо энтузиастов переоткрыли секс и совершили революцию - [59]
Прежде чем кто-либо заметил ее страдания, Флоренс снова забеременела. В сорок девятом году, отправившись в больницу рожать, она взяла с собой своего двухлетнего мальчика. Работники больницы, увидев, что ребенок покрыт язвами, немедленно забрали его и отдали под опеку родственника. Но вторым и третьим ее детям так не повезло. Флоренс слышала голоса, требовавшие, чтобы она убила детей, и несколько раз она пыталась. Став старше, дети убегали. Они несколько раз рассказывали учителям (и не менее одного раза – полиции), как с ними обращаются. В конце концов, в пятьдесят третьем году двоих младших поместили в детские дома, а Флоренс – в вустерскую психиатрическую больницу. По словам ее дочери Тины Мерсье, у нее диагностировали паранойю, шизофрению и диссоциативное расстройство идентичности. Ее лечили при помощи инсулиновой терапии и сделали лоботомию – о чем ее родственники узнали только много лет спустя, когда рентген показал характерную зазубрину на черепе. Ее также использовали как подопытную в ранних исследованиях прогестерона как контрацептива, проводимых Грегори Пинкусом. (Шестьдесят лет спустя Тина отметит печальную иронию этого факта: противозачаточные очень пригодились бы ее матери, если бы появились чуть пораньше.)
«Ей вообще не следовало рожать никого из нас», – сказала Мерсье.
Психиатрической больнице было более ста лет. Она выглядела средневековой крепостью, сложенной из камней по четыре квадратных фута каждый, отливающих на закате кроваво-красным. На три этажа выше здания поднималась гигантская колокольня. Окна закрывали железные решетки. Посетители, миновав огромные железные ворота, ехали извилистым путем мимо изогнутых деревьев, мимо домов старших сотрудников и вверх по крутому холму, поднимаясь к барочному зданию администрации. К главному входу вела внушительная лестница. По обе стороны главного здания располагались два крыла – одно для мужчин, другое для женщин. У каждого крыла было сзади крыло поменьше, а у того – еще одно. Архитектура столь же безумная, как у бесконечных лабиринтов сознания.
В тысяча девятьсот двадцать седьмом году Катарина Мак-Кормик основала в Гарварде Нейроэндокринный исследовательский фонд для финансирования исследований, которые, как она надеялась, приведут к изобретению лекарства против серьезного психического расстройства ее мужа. Гарвард на деньги Мак-Кормик провел исследование на пациентах вустерской психиатрической больницы, а занимался там этим проектом Хадсон Хоагленд. Законов, запрещавших ставить научные опыты на душевнобольных, еще не было, поэтому, когда Хоагленд и Пинкус годы спустя основывали свой фонд в Шрусбери, местную больницу они воспринимали как удобный ресурс. Эксперименты проводились там так часто, что фонд содержал отдельную лабораторию в главном здании, и в ней ученые работали круглый год.
К пятидесятым годам в больнице жили три тысячи пациентов и работала тысяча сотрудников (хотя врачей среди них было всего около тридцати). Во главе стоял выпускник Гарварда, огромный толстяк доктор Бордуэлл Флауэр. За глаза подчиненные называли его «доктор Фартуэлл Блоуэр»[36]. Еда была так плоха, что пациентов дальних палат, получавших очень мало солнца, часто приходилось лечить от цинги. Посетителя встречала вонь экскрементов и дезинфекции. За сотней пациентов приглядывала единственная медсестра или надзиратель. Охрана велась небрежно. Власти хвастались, что редко ограничивают пациентов, но иногда мягкость выходила им боком. В сорок третьем году один пациент обезглавил другого. Не так уж редко подопечные связывали врача или медсестру, затыкали им рот кляпом и уходили из больницы. В середине пятидесятых доктора начали экспериментировать с хлорпромазином для лечения шизофрении, но в основном все еще полагались на шоковую терапию, лоботомию и транквилизаторы-барбитураты. Лечение психических расстройств оставалось трудной и неточной наукой, и наблюдать этот процесс постороннему человеку было неприятно. Доктор Енох Кэллоуэй вспоминал, что одна пациентка с лоботомией работала горничной. Однажды, когда доктор и его жена ненадолго уединились в одной из квартир госпиталя – ее называли «номер для новобрачных», – эта пациентка зашла и попыталась сменить простыни на все еще занятой кровати. Но большинство событий были не так забавны. Доктор Кэллоуэй видел «палаты-склады», под завязку набитые «пациентами, которым никакие наши усилия не помогали». С одной стороны, говорил он, это была образцовая психиатрическая больница. С другой – дурдом в худшем понимании этого слова.
Возможность ставить опыты на пациентах психиатрической больницы Пинкус получил без труда. Никакого разрешения опекунов не требовалось. Могло показаться, что доктор Флауэр был только рад лишним врачам в своей необъятной больнице. Помогли, конечно, и предложенные Мак-Кормик деньги на ремонт в обмен на содействие в исследовании прогестерона. И врачи начали давать прогестерон и эстроген в разных дозах пациенткам с паранойей, шизофренией, меланхолией, биполярным расстройством, хроническим алкоголизмом, болезнью Альцгеймера, болезнью Пика и так далее.
Послевоенные годы знаменуются решительным наступлением нашего морского рыболовства на открытые, ранее не охваченные промыслом районы Мирового океана. Одним из таких районов стала тропическая Атлантика, прилегающая к берегам Северо-западной Африки, где советские рыбаки в 1958 году впервые подняли свои вымпелы и с успехом приступили к новому для них промыслу замечательной деликатесной рыбы сардины. Но это было не простым делом и потребовало не только напряженного труда рыбаков, но и больших исследований ученых-специалистов.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Монография посвящена проблеме самоидентификации русской интеллигенции, рассмотренной в историко-философском и историко-культурном срезах. Логически текст состоит из двух частей. В первой рассмотрено становление интеллигенции, начиная с XVIII века и по сегодняшний день, дана проблематизация важнейших тем и идей; вторая раскрывает своеобразную интеллектуальную, духовную, жизненную оппозицию Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого по отношению к истории, статусу и судьбе русской интеллигенции. Оба писателя, будучи людьми диаметрально противоположных мировоззренческих взглядов, оказались “versus” интеллигентских приемов мышления, идеологии, базовых ценностей и моделей поведения.
Монография протоиерея Георгия Митрофанова, известного историка, доктора богословия, кандидата философских наук, заведующего кафедрой церковной истории Санкт-Петербургской духовной академии, написана на основе кандидатской диссертации автора «Творчество Е. Н. Трубецкого как опыт философского обоснования религиозного мировоззрения» (2008) и посвящена творчеству в области религиозной философии выдающегося отечественного мыслителя князя Евгения Николаевича Трубецкого (1863-1920). В монографии показано, что Е.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.
Что такое, в сущности, лес, откуда у людей с ним такая тесная связь? Для человека это не просто источник сырья или зеленый фитнес-центр – лес может стать местом духовных исканий, служить исцелению и просвещению. Биолог, эколог и журналист Адриане Лохнер рассматривает лес с культурно-исторической и с научной точек зрения. Вы узнаете, как устроена лесная экосистема, познакомитесь с различными типами леса, характеризующимися по составу видов деревьев и по условиям окружающей среды, а также с видами лесопользования и с некоторыми аспектами охраны лесов. «Когда видишь зеленые вершины холмов, которые волнами катятся до горизонта, вдруг охватывает оптимизм.