Рождение таблетки. Как четверо энтузиастов переоткрыли секс и совершили революцию - [61]

Глава девятнадцатая Тяжелые дни Джона Рока

Джону Року пришла пора принять решение.

Участвует он или нет? Войдет ли он в проект, который поставит его в прямую оппозицию католической церкви – той самой церкви, которой он предан с самого детства?

Рок был не только воцерковленным католиком, но и уважаемым врачом с процветающей практикой и безупречной репутацией. Более того, ему было шестьдесят четыре, близился обязательный уход на пенсию из Гарварда, и он начал подумывать о независимой практике. Пинкус, Сэнгер и Мак-Кормик тоже рисковали, участвуя в поисках орального противозачаточного, но они для медицины и церкви были посторонними и рисковали только временем или деньгами. Ставки Рока были выше.

К тысяча девятьсот пятьдесят четвертому году он достаточно узнал стиль работы Пинкуса и понимал, что ему, Року, этот стиль не нравится. Рок считал, что вполне допустимо давать женщинам большие дозы прогестерона несколько месяцев, особенно если это дает бесплодным надежду забеременеть в результате эффекта отскока. Но по поводу более долгих сроков он сомневался. Потенциальные побочные эффекты могли быть серьезными, соблюдение режима приема требовало усилий, и никто не знал, какие могли быть отдаленные последствия для здоровья и репродуктивной функции. Он напоминал Пинкусу, а также Мак-Кормик и Сэнгер, что торопить работу не нужно.

Мак-Кормик, всегда нетерпеливая, по временам раздражалась на Рока за консервативный подход к науке. «Доктор Пинкус обладает воображением и умеет вдохновлять, – писала она. – Доктор Рок о своей медицинской работе дает информацию точную и реалистичную». Мак-Кормик поражалась трудоемкости испытаний и изумлялась, как женщины соглашались в них участвовать. Она предложила платить пациенткам за сотрудничество, но Пинкус и Рок отказались. Что им нужно для испытаний, говорила Мак-Кормик – может быть, в шутку, – так это «клетка с овулирующими женщинами». Рок объяснял Мак-Кормик, что его пациенток – и других тоже – нельзя эксплуатировать. Это «люди, которые хотят иметь детей», говорил он. Они эмоционально уязвимы и нуждаются в нежной заботе. К тому же они молоды и предвкушают длинную жизнь в роли матерей и бабушек. И он не станет делать ничего, что могло бы навредить их здоровью, «ради какого-то абстрактного исследования».

Сэнгер ему не доверяла. Да, признавала она, он обаятелен и симпатичен. Да, Рок проявил преданность делу, согласившись включить своих пациенток в клинические испытания, проводимые вместе с Пинкусом. И все же Сэнгер отказывалась верить, что гинеколог-католик может на самом деле посвятить себя делу контрацепции. «Абрам, Абрам! – писала она Абрахаму Стоуну, узнав, что “Планирование семьи” назначило Рока председателем научно-исследовательского комитета. – Что случилось с тобой, что ты открыл врагу парадную дверь?» Если бы Пинкус не встал на защиту Рока, Сэнгер могла выкинуть его из команды. Но Рок был нужен Пинкусу для легитимизации в медицинском сообществе.

Другой заботой Рока было здоровье. В сорок четвертом году он перенес серьезный инфаркт, его мучили приступы стенокардии. Два года спустя после инфаркта погиб в автокатастрофе его старший сын Джек. В сороковые его жена много болела и осталась частично парализована. Все это время Рок много работал. Он перешел на бессолевую диету и бросил курить табак – стал набивать трубку кукурузными рыльцами. Возможно, страх за здоровье и личные трагедии его раскрепостили, позволили больше рисковать во имя того, что он считал правильным. Он был врачом, практически всю жизнь посвятившим лечению бесплодия; теперь же он направил свои силы к противоположной цели – поиску средства контрацепции. Значит ли это, что он бунтарь? Рок так не считал. Его интересовало решение основных проблем, связанных с репродукцией человека. Он не видел причин бояться исследований контрацепции; они были сродни исследованиям фертильности. И он не видел причин бояться обсуждать секс.

На заре своей профессиональной Рок был слишком занят приемом родов, чтобы еще исследовать и тайны человеческой репродукции. Только после первого своего инфаркта он начал меньше времени уделять пациенткам и больше – научным изысканиям. Изначально денег на это было немного. По его счетам платили пациентки. Но теперь, поскольку он был одной из главных фигур в своей области и работал в одном из главных мировых университетов, грантовые деньги потекли рекой от фармацевтических компаний, различных фондов и федерального правительства. Клиники репродуктивной медицины, когда-то редкие, начали возникать по всей стране, потому что женщины пятидесятых старались не отстать в послевоенной спешке выйти замуж и забеременеть. Поскольку сами врачи, работавшие в этих клиниках, не до конца разбирались в своей области – так она была нова, – они часто обращались к Року за советом. Основную часть своего времени он все еще посвящал помощи бесплодным парам, но работа была трудна. Рок, учившийся на хирурга, пытался проводить тонкие операции по восстановлению фаллопиевых труб, но далеко не всегда успешно. Когда причиной мужского бесплодия была низкая концентрация сперматозоидов, Рок пробовал замораживать сперму и отсеивать малоподвижные сперматозоиды. Он пытался отжимать сперму в центрифуге, чтобы повысить концентрацию. Он советовал мужчинам есть больше латука ради витамина Е и сбросить вес – худые животные показывали себя более плодовитыми, чем полные. Он выписывал большие дозы тестостерона, рассчитывая на эффект, подобный эффекту от действия прогестерона на женщин: отключение репродуктивной системы, чтобы дать ей отдохнуть. Он пробовал все, что только мог придумать, но большинство его усилий не давало результатов. В пятидесятых годах двадцатого века Рок говорил своим коллегам, что и он, и его коллеги по исследованиям полезного для практики знают огорчительно мало.