Рождение Римской империи - [4]

Наряду с этим и в силу тех же причин, единственным верным и прочным помещением капитала, обеспечивавшим постоянную и верную ренту, было помещение его в землю. Всякое иное помещение капитала могло быть и весьма прибыльным, и весьма заманчивым, но всегда рискованным и необеспеченным. Только капитал, помещенный в землю, или капитал, отданный под проценты с обеспечением землею, были капиталами, помещенными прочно, верная рента с которых находилась в зависимости только от интенсивности и разумности затраченного труда.

Не могу здесь входить в детальное доказательство этого положения, являющегося выводом из целого ряда исследований и наблюдений, но указать на этот основной факт было необходимо и в этой связи, так как им обусловливается кардинальное явление экономической, социальной и политической жизни города-государства вообще — тяга рождающегося в зависимости от тех или иных условий капитала к земле и вытекающие отсюда экономические, социальные и политические осложнения.

Везде и всегда в античном мире капиталистический строй вел к созданию крупного землевладения, вытеснявшего всеми ему доступными средствами мелкое или стремившегося поставить это последнее в экономическую от себя зависимость. Реакцией на это была более или менее организованная борьба мелкого землевладения и земельного пролетариата, рядового гражданства против крупной земельной собственности и против долгового права, гарантировавшего капиталу власть над должниками и экономическую их зависимость.

Поэтому лозунгом борьбы везде в городах-государствах античности было — γης άναδασμ^ и Χρεών άποχοπη — то есть земельный передел и уничтожение долговых обязательств. Политически этот лозунг всегда сочетался с лозунгом «вся власть народному собранию», так как только при этом условии осуществимо было перераспределение земельной собственности, освобождение должников и расчленение крупного землевладения.

Борьба за эти лозунги неминуемо вела к временному сосредоточению власти в руках единоличных носителей, магистратов, становившихся, в силу идейных соображений или личного честолюбия, во главе народных масс и порывавших с тем классом крупных собственников, к которому они обыкновенно принадлежали с рождения.

Все эти явления как основные элементы общественной жизни города-государства осознаны были в полной мере теоретиками греческой государственности (Платон[21], Аристотель[22] и др.) и вылились в стройные конструкции того или иного типа в зависимости от политического и социального кредо их творцов. Неразрешимость вытекавших из этих явлений сложных экономических, социальных и политических проблем вела не только к констатированию факта этой неразрешимости, но и к попыткам теоретически построить утопию идеального государства на базе имущественного равенства, преимущественно в области землевладения. Реальная борьба перенеслась таким образом и в область борьбы идейной, борьбы теорий и тех или иных политических партийных программ.

Еще более обострилась борьба под влиянием одного менее крупного, но не менее остро ощущавшегося вопроса — вопроса продовольственного. Блестящее развитие торговой и промышленной жизни в целом ряде центров греческого мира, в отдельных крупных городах вызвало огромный приток населения в эти центры, сделавшиеся естественным образом средоточием более крупных государственных образований. Это население частью входило в состав гражданства, частью только сожительствовало с ним, иногда в качестве граждан низшего сорта, лишенных политических прав, обычно же, как лишенные свободы рабы или зависимые отпущенники; но его наличность, во всяком случае, осложняла до крайности всегда трудный в древнем мире продовольственный вопрос.

Затруднения в подвозе, частичный или полный неурожай в области создавали нехватку, дороговизну, голод, рождавшие, в свою очередь, спекуляцию, ажиотаж, скрытие продуктов, мародерство, чем в эти моменты бесконечно осложнялась и обострялась политическая и экономическая борьба. И с особой силой выдвигался лозунг «вся власть народному собранию», с ближайшею целью обеспечить суверенному гражданству дешевый, а затем и даровой хлеб за счет государства, то есть реально либо за счет подчиненных и зависимых, либо за счет имущих, по отношению к которым все средства принуждения казались дозволенными.

Все эти явления и ряд других, из них вытекавших, лежали в природе города-государства вообще и повторяются, как я уже сказал, повсюду и везде в более или менее крупном масштабе и с большею или меньшею длительностью.

Они определяют собой и этапы развития политической борьбы в Риме и Италии, но процесс их развития здесь гораздо сложнее, чем в греческих городах-государствах, в силу особенностей государственного развития Рима.

Победное шествие Рима на пути завоевания Италии и провинций, то есть внеиталийского мира, не дало временно с особою остротою выявиться отмеченным выше явлениям в эпоху самой борьбы и позволило рассосаться назревавшему в период до этой борьбы кризису.

Подчинение Лация[23], затем Этрурии[24], Средней и Южной Италии, сопровождавшееся интенсивной колонизацией приобретенных в слабо заселенной Италии земель, разрешало вопрос о земле безболезненно и мирно, давая возможность существовать землевладению крупному и широко раздвигать рамки землевладения мелкого, заселяя значительную часть Италии оседлым римским гражданством и вводя в круг этого гражданства землевладельческие элементы многих покоренных территорий.