Рождение неолиберальной политики - [4]

На повестке дня стояла новая политика, призванная заменить Новый курс, «либерализм»[3] «Великого общества», английскую социальную демократию и кейнсианскую экономическую политику. Стоявшим у власти кейнсовским «практическим людям» эти новые подходы к макроэкономическому управлению, к дерегулированию производства и финансовых рынков, к «проблеме» влияния профсоюзов, к снижению уровня жизни в городах и нехватке доступного жилья казались привлекательными и реальными ответами на экономический и политический кризис 1970-х годов. Поэтому когда развеялась химера стабильности, порождённая Бреттон-Вудским соглашением, политики правого и, что не менее важно, левого толка обратились к рецептам таких известных людей, как Фридрих Хайек, Людвиг фон Мизес, Милтон Фридмен, Джордж Стиглер и Джеймс Бьюкенен (все, кроме Мизеса, в разное время стали нобелевскими лауреатами). Эти мыслители стояли на позиции, которая получила название неолиберализма. Нарисовать точный исторический портрет неолиберазлизма достаточно трудно. Этот термин оторвался от своих сложных и разнообразных истоков. Его очень часто используют как весьма расплывчатое и условное обозначение ужасов глобализации и повторяющихся финансовых кризисов. Но в моей книге трансатлантический термин «неолиберализм» имеет следующее значение: это основанная на принципах индивидуальной свободы и ограничения полномочий государства идеология свободного рынка, которая связала человеческую свободу с действиями рационального и нацеленного на свою выгоду индивида в сфере рыночной конкуренции.

В Европе и США неолиберальные идеи медленно формировались на протяжении пятидесяти лет усилиями «академических писак». Неолиберализм возник в межвоенные годы из дискуссий в либеральной среде по поводу усиления профсоюзов, всеобщего избирательного права и методов управления экономикой в военное время, которые консолидировали наметившуюся в конце XIX — начале XX в. тенденцию к росту полномочий правительств и бюрократии. Такие новые политические течения, как Новый «либерализм» Г.Г. Асквита и Дэвида Ллойд Джорджа в Англии, рассматривали государство не как препятствие для свободы, а как способ предоставить гражданам больше свободы с помощью новых форм социального и пенсионного обеспечения. В США прогрессистские реформаторы полагались на новые научные подходы к социальным проблемам, разработанные в Европе. После свержения царизма большевиками в 1917 г. призрак коммунистической революции уже не исчезал. Тревожное политическое явление возникло и в виде чернорубашечников Муссолини. Во всех этих тенденциях либералы видели угрозу существующим свободам.

Привлекательность социализма и перспектива революции добавили злободневности дискуссиям, которые экономисты вели по поводу осуществимости экономического планирования. В 1920-х годах в Кембриджском университете Джон Мейнард Кейнс предложил решить проблему экономических спадов с помощью расширения государственных расходов в качестве антициклической меры. Тем временем в 1920 г. в Вене ведущий представитель австрийской экономической школы Людвиг фон Мизес анализировал главную проблему экономического расчёта при социализме: можно ли эффективно размещать ресурсы в условиях плановой экономики. Позже ученик Мизеса, друг и идейный оппонент Кейнса, Хайек добавил завершающие штрихи; он считал, что механизм цен работает как генератор информации и посылает столь точные и понятные сигналы производителям и потребителям, что никакие плановики не способны их заменить. После краха Уолл-стрит капитализму, казалось, пришёл конец. Хайек спорил с Кейнсом по поводу предложения последнего использовать налогово-бюджетную (фискальную) политику для ликвидации колебаний экономических циклов. Эта дискуссия завершилась публикацией работы Кейнса «Общая теория занятости, процента и денег» (1936), которая преобразовала экономическую политику, ибо, как тогда казалось, объясняла, за счёт чего можно справиться с рецессиями[4].

Великая депрессия заставила многих ранних неолибералов австрийской школы, фрайбургской школы и Лондонской школы экономики признать, что для выполнения главной задачи государства — поддержания рыночного порядка необходимы некоторые формы государственного вмешательства и социального обеспечения. Так считал Хайек, так считали его друг и впоследствии коллега по Лондонской школе Карл Поппер и лидер Первой Чикагской школы экономики Генри Саймонс. В Германии фрайбургская школа, известная как «ордолибералы» (по названию журнала «Ordo», главному органу этого течения после 1948 г.), полагала нужным использовать возможности государства для поддержания рыночного порядка. В этом она отклонялась от доктрин laissez faire[5] XIX в. и новейшего активистского «либерализма» Ллойд Джорджа и Франклина Рузвельта. Она хотела воссоздать неолиберализм в духе свойственной классическому либерализму преданности индивидуальной свободе. Таким образом, неолиберализм формировался в межвоенный период как совокупность точечных реакций на конкретные ситуации — опыт войны и экономической депрессии, наступление фашизма, нацизма и коммунистического тоталитаризма, — и эти ситуации сильно отличались от условий конца XX в., когда этот термин стал синонимом либерализации рынка и глобализации.