Рождение Мары - [54]

– Ты вообще не знаешь зимних. Человек, способный перевоплотиться в другого человека, изобразит все, что ты хочешь увидеть.

– Это правда, что ты?.. Ну, в общем…

– Выпила коньяк, который папа собирался подарить Тхакурам? Да. Перелила половину бутылки в свою колу и выпила.

– Но зачем?

– Чтобы позлить его, наверное, – протянула Ида. – Я не хотела, чтобы он приезжал. Ему на меня наплевать, он хотел только выслужиться перед членами совета. Деловые связи и прочая ерунда. Думаешь, меня просто так поселили в одну комнату с этой стервой Рашми? Лучше бы мама приехала.

– А она занята?

– Да ничего она не занята! – раздраженно воскликнула Ида. – Просто они в разводе и на дух друг друга не переносят. Стараются не пересекаться. Отец решил, что, раз это не мой день рождения, обойдусь без мамы.

– Скучаешь? – Мара сочувственно посмотрела на соседку: та всего-навсего хотела материнской любви…

Между ними было больше общего, чем она думала.

– Вот только не надо меня жалеть! – бросила Ида, и очарование момента исчезло. – И не вздумай никому растрепать! Особенно этой своей Фриксдоттир!

Мара закатила глаза и пошла дальше помогать Джо. Уже взявшись за ручку двери, она застыла и вновь повернулась к Иде:

– Слушай, а зачем ты легла на мою кровать?

– Лень было разуваться и снимать джинсы. А у меня приличное белье, не пачкать же его.

– Ясно, – и Мара поспешила покинуть палату.

Вряд ли Ида ван дер Вауде смогла бы однажды стать ее подругой.

Брин тем временем наловчилась зачехлять одеяла почти как миссис Чанг. Впрочем, саму исландку этот факт не радовал.

– Мне кажется, даже если я сейчас закрою глаза, то все равно буду видеть одни пододеяльники, – пожаловалась она.

Джо не жаловался. Но лоб у него заблестел от пота уже после пятнадцатого подъема раскладушки на третий этаж, а поднимались они в тот вечер гораздо больше.

Ближе к полуночи, лежа наконец в кровати, Мара слушала приглушенную музыку из распахнутого окна и долго вертелась, прокручивая в голове события прошедшего дня и мечтая поступить иначе. Она корила себя, что не унюхала пары алкоголя, которыми, как ей теперь казалось, провоняла вся ее подушка; и усомниться в словах самовлюбленного Коркмаза, и, в конце концов, сразу подойти к Вукович. Но было поздно.

К тому же мысль о том, что убийца мамы тогда, сразу после пожара, был где-то рядом, в больнице, не давала ей покоя. Что он сделал? Подкупил врачей? Прикинулся кем-то из них? Или подкупил человека из Совета? И что вообще за люди в этом Совете? Почему они все решают?..

Ей снилось, что ее посадили на «Сольвейг» и отправили одну в Россию. Вслед доносился презрительный смех Эдлунда и ребят, и вскоре она оказалась одна в сером морском тумане, не имея ни малейшего представления, куда плыть.

Глава 13 Говорит маяк

Кошмары измотали Мару куда сильнее, чем беготня с раскладушками. И даже тот факт, что теперь ей предстояло убить полдня на все те же действия, только в обратную сторону, не смог удержать ее в постели ни на секунду.

Она слезла с верхнего яруса мимо чьей-то мамы, сопящей на месте Иды, бесшумно пробралась в кухню через общую комнату, лавируя между раскладушками. Воздух от большого количества взрослых стал спертым, в нем явственно ощущались следы вчерашних возлияний.

Мара поставила чайник. Кроме нее и Сары, здесь чай почти никто не пил: Швеция – кофейная страна, как-никак. В каждом домике стояла собственная кофемашина, современная и сияющая, как космический корабль. Но крепкий сладкий чай с лимоном Мару устраивал больше.

Обхватив ладонями кружку и пихнув за щеку шоколадную конфету – вчерашний подарок синьоры Коломбо, – Мара подошла к окну, любуясь на величественные старые липы, проступающие в утренней дымке. Было тихо, как в зачарованном лесу.

И тут внимание Мары привлекла одинокая фигура, идущая по дорожке от маяка. Плавная походка, длинные гладкие волосы… Селия Айвана. Словно почувствовав, что ее заметили, она обернулась и увидела в окне Мару. Широко улыбнулась, помахала рукой и двинулась к домику.

– Привет, – тихо сказала она. – Я загляну к тебе?

– Конечно, – согласилась Мара. – Все равно народ еще спит.

Вскоре гаитянка зашла на кухню, запустив внутрь свежий и чуть влажный воздух. На ее волосах поблескивали мелкие морские брызги, щеки разрумянились.

– Я ведь так и не поблагодарила вас за подарок, – Мара покрутила запястьем с часами. – Они чудесные. Чай или кофе?

– Кофе, – кивнула Селия. – Черный, без сахара. А открытку ты нашла?

– Да… – замялась девочка, загружая кофеварку. – За нее тоже спасибо, хотя с ней все плохо кончилось.

И она рассказала Селии душераздирающую историю о торжестве идиотизма над здравым смыслом. Однако та в ответ не стала осуждать или разводить поучительные сентенции, а только сочувственно поджала губы и протянула:

– Досталось тебе, наверное, от Эдлунда… Не переживай, все быстро забудется. Он отходчивый. К тому же это Линдхольм, вот увидишь: уже через неделю кто-то выкинет очередной фокус, и про тебя не вспомнят.

– Хорошо, что он нас не отчислил.

– Смеешься? – Селия подняла бровь. – Он в жизни никого не отчислил. Ни он, ни его отец. В мире слишком мало перевертышей, чтобы их вот так запросто отчислять.