Рождение Императора - [10]

Она встала, не отрывая взгляда. Я сглотнул, поднялся с подоконника сам. Когда после четырех быстрых шагов подруга оказалась рядом, я уже развернулся к окну и зажмурил глаза. Почувствовав, как она обвила меня руками, выдохнул. Она такая маленькая и необыкновенно, сумасшедше красивая.

Целесс прижалась щекой к моей спине и опустила руку. Поймав ее ладошку, я сжал ее в руке.

— Не мучай меня, Целесс. — Сдался я, и мой голос даже мне показался жалким. — Тебе пятнадцать. Подумай о том, что будет с нами, когда тебе будет двадцать, тридцать. Когда ты познакомишься со своими сверстниками — ланитами.

— Мне никто не нужен.

— Чушь. Ты просто никого больше не знаешь. Не надо проверять на мне твое женское очарование. Я не каменный и мне больно!

— Андрес…

— Ты знаешь, как я к тебе отношусь. Нет никого на свете, кто был бы ближе мне, чем ты. И ты знаешь, что никто… — Я осекся. Она и так знала, что я говорю о маме. Говорить это было не обязательно.

— Ты знаешь меня всю жизнь и, так и не научился мне верить. — Целесс оторвалась от моей спины и обошла, протискиваясь между мной и подоконником. — Мне никогда не был, не нужен, и не будет нужен никто, кроме тебя. — Раздельно проговорила ланитка, и я сглотнул, глядя в ее раскрытые глаза сверху вниз.

Не надо. Для тебя это — ничто. Для меня — вся жизнь. Ты — ланит, я — человек. И проигравшим тут буду я. Ты слишком маленькая, чтобы понять это. Для тебя это игра.

— Поцелуй меня… — Подняла она взгляд, игнорируя все мои мысли. — Как Тайрен, на этом месте, несколько часов назад.

Я сглотнул, чувствуя неумолимо нарастающее возбуждение. «Никогда, ни при каких условиях, даже в шутку, даже играя…» — вспоминал я слова и родителей и Тулиса. Они, будто, знали, что предстоит мне, взрослея рядом с Целесс. Я не помнил времени, когда ее не было бы рядом. Казалось, мы родились в один день. Никогда, ни при каких условиях, даже в шутку…

Я собрал все остатки своего разума, растворившегося в комнате в эти минуты. Сделал твердый, уверенный шаг от окна. Потом еще один, вырываясь из ее тонких, цепких ладошек. Я люблю тебя, немыслимо люблю! Но ты ланит, а я человек. Ты подруга мне и сестра. Нельзя… Молили мои глаза, и я надеялся, что она понимает. Целесс опустила взгляд, отворачиваясь.

Я сел на кровать, обхватив голову руками. Родная моя девочка. Я почувствовал себя на сто лет старше нее. Скорее бы она отправилась в школу, познакомилась с ланитами, влюбилась в кого угодно!

— Пойдем. — Поднявшись, я взял ее за руку и повел в кабинет.

Оглядев помещение, вспомнил, что у меня всегда был один табурет. Оглянувшись на Целесс, зашторил окна. Посадил ее на стол. Она, расстроенная и тихая, слушалась как голодный котенок.

Сев на табурет, перелистнул страницу. Посмотрел в записи, что делал всю неделю до этого. Начал вспоминать код.

Воздух. Преобразование и защита от ветра. Вода… Дождь. Я обернулся к Целесс и легонько улыбнулся. Стихия за стихией, преобразование за преобразованием, воспоминания сами собой выстраивались друг за другом. Я лишь претворял их в жизнь. Через минуты передо мной, на книге вертелся маленький стихийный шарик… Подмигнув подруге, я запустил программу и встал. Целесс вздрогнула, когда комнату заполнили иллюзии. Сев рядом с ней на стол, накрыл ее ладошку своей. Она смотрела вокруг, впитывая историю одной великой жизни. Я же смотрел на нее.

— Здесь есть мыслительный поток, который я не могу понять. — Проговорил я тихо, наклонившись к ней. Целесс легонько кивнула и начала говорить…

Я чувствовал свободу, будто не Тулис уехал из поместья, а я вырвался из тюрьмы. Возможно, я стал более молчалив, чему всегда препятствовал гувернер.

Я ожидал, что вернувшись, отец заговорит о Тайрен. Но этого не произошло. Возможно, Тайрен меня защищала — все может быть. Я не думал о ней. И никто не вспоминал о той ночи.

Шифр ко второй странице упрямо ускользал от моего понимания. Это заводило и бесило. Загадка пещеры не поддавалась разгадке.

Я собирался зайти в лавку Клау, отнести шкатулку. За день до этого я оставил ее на столике в спальне, чтобы не забыть. Подарок на свадьбу Императора так же покоился у меня на столике. В кабинете я держал только вещи, требующие работы. Проснувшись от светящих в лицо солнечных лучей, я вздрогнул. На подоконнике сидела мама.

Солнце светило в глаза и я не видел ее лица. Но что-то определенно было не так. Я огляделся и чуть не вскрикнул, увидев сферу. Быстрым движением скинув ее с тумбы, я сел на кровати.

Мама была очень слабым телекинетиком, но выровнять сферу ей удалось. Шар подкатился к ее ногам, и на солнце засияла тонкая женская фигура. Кто это — мы оба знали. Медленно подойдя к кровати, мама поставила шар в подставку. И ударила… Раз, второй, третий…Она била меня по щекам, а я видел лишь слезы, льющиеся из ее глаз.

— Мама…

Я поймал ее руки, тонкие и хрупкие, как крылья бабочки. Целовал ногти, пальцы, ладони, запястья. Мама плакала. Молча, беспомощно… Просто плакала. Потом она убежала…

Мы не разговаривали до самой школы, и я не мог смотреть ей в глаза. За день до отъезда, я пошел к Клау.

Лето вернулось в свои права, и на улице стояла жара. Не смея создать настоящий ураган на улице (это было запрещено в Зальцестере), под легким ветром я взмок на пути к лавке. Зайти в темное прохладное помещение магазина было просто спасением. Но я вжался в дверь, подумав, что попал не туда. По лесенке спускалась совершенно чужая женщина.